Кеннет Балмер - Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов
О, коварный Джек Уолли!
Когда он, неуклюжей походкой, волоча по земле копье, с лицом, перекошенным от тщетных усилий придать себе беззаботный вид, возвращался в деревню, его одолевали мучительные мысли о собственной никчемности. Но, как бы ни складывались обстоятельства, он должен сохранять бравый вид перед лицом окружающего мира — не важно, своего или чужого — и не позволять собственным неудачам искажать тот образ, который, как он полагал, ему соответствовал.
Мими вынырнула из хижины с миской пудинга и, заметив его, расхохоталась.
Уолли угрюмо уставился на нее, и что-то в глубине его души шевельнулось, когда он увидел белый треугольник шеи, вздрагивавший в такт с приступами звонкого смеха. Ее лицо поплыло у него перед глазами. Уронив арбалет, Джек выхватил миску с пудингом из ее рук и поволок девушку в хижину.
Она перестала смеяться, и веки ее полузакрылись.
— Джек? Джек… Что случилось?
Дротик со стуком шлепнулся на пол. Он вытащил диадему и бережно водрузил на облако блестящих волос.
— Вот, моя белоснежная лилия! Ты выглядишь потрясающе!
Она взглянула в пятнистое зеркало, висевшее на стене.
— Как мило, Джек, — сказала она, прихорашиваясь. — Ты и вправду научился заставлять Пи-Айчена делать замечательные украшения!
Да уж, на этой планете не было тайн.
— Рад, что тебе понравилось, мой звездный цветочек. А где Друбал? — Последнее прозвучало вполне невинно.
— Отправился в лес. Он вернется не скоро.
— Добрый старый Друбал, — нежно заметил Уолли.
На сей раз ему хотелось только одного. Джек осознавал это и понимал, почему именно сейчас страстное желание овладело им так сильно. Если раньше чувство вины и боязнь отцовства сдерживали его, то теперь все это можно было отбросить, оправдывая себя чуждой биологией иных планет.
Он погладил ее рукой по щеке — нежной-нежной! — и заглянул в глаза. Губы ее дрожали.
— Я не встретился с тобой прошлой ночью, Мими. Прости меня.
Она опустила глаза.
— Я танцевала для тебя прошлой ночью, Джек. Но ты… ты спал.
Он почувствовал в ее словах упрек — нежный и призывный.
— У меня был тяжелый день… но… может быть, ты станцуешь сейчас?
— О… я не могу! Я хочу сказать, только не это… Вот так, без подготовки…
— Быть может, — немного неуверенно возразил Джек, — сегодня можно обойтись и без подготовки?.. Как ты считаешь? — Застежки ее оранжевого платья расстегнулись с прелестной услужливостью. Со вздохом и шелестом съехал лиф.
— О да, — промолвил Уолли, глубоко вздохнув и подавшись вперед. — Да, моя милая крошка, ты похожа на девушек моей планеты, только лучше…
Его дрожащие руки покоились на ее плечах. Ее лицо было обращено к нему — открытое и исполненное невинного ожидания, и это еще больше разжигало в нем лихорадку страстного желания. Он придвинулся ближе, его руки скользнули вниз…
— Джек, — зашептал призрачный голос прямо в его ухо. — Джек, ты нужен нам. Приходи, Джек. Оставь все, что тебе дорого, Джек, и приходи к нам. Ведь ты так нам нужен, Джек… Приходи, Джек… Приходи…
Он резко выпрямился, словно десяток кобылиц разом лягнули его пониже спины.
Руки его мгновенно слетели со сверкающего белизной тела возлюбленной и вытянулись по швам.
По лицу его скользнуло злобное выражение, а затем взгляд стал равнодушным и пустым.
Дьявольский голос продолжал нашептывать в уши:
— Ты же отличный парень, Джек. Приходи! Иди к нам! Оставь все, чем владеешь, Джек… Приходи к нам… Ты нам так нужен… Приходи, Джек… Джек, приходи же…
— Джек! — закричала Мими. Она бросилась на него, обвивая белыми руками крепкое тело и прижимаясь к нему. Оранжевое платье, закрепленное на талии, волочилось по полу.
Он тупо повернулся на одеревеневших, словно механических ногах, продолжая держать руки по швам. Тело Мими, колыхаясь, тащилось за ним по земле. Джек направлялся к двери. Платье зацепилось за его ноги, потянулось вперед и порвалось. Затем и Мими с диким отчаянным воплем отлетела в сторону.
— Джек! — закричала она, лежа на полу и безвольно раскинув ноги. Одной рукой она прикрывала грудь, а на другую пыталась опереться, чтобы привстать. — Джек! Остановите же его, кто-нибудь! Остановите его!
Но Джек слепо шагал прочь от хижины. Словно запрограммированный робот, он ступал по деревенской пыли, направляясь к зеленому лесу.
Мужчины и женщины выбегали навстречу и останавливались, пристально глядя на него и перешептываясь. Мими в развевающихся обрывках платья выскочила из хижины и в отчаянии пыталась пробиться сквозь толпу зевак, бессильно размахивая руками…
— Джек!..
— Ничего нельзя сделать, Мими… Ничего!
— Мы можем связать его…
— Ты же прекрасно знаешь, что это не поможет! Ты только обречешь его на медленную смерть — он задушит себя, пытаясь вырваться из пут. Дай ему уйти… Бедный Джек Уолли… — Джек!
— Приходи к нам, Джек… Ведь ты так нам нужен… Оставь своих друзей, оставь свой дом — мы будем твоими новыми друзьями и твоим новым домом… Приходи, Джек… Приходи к нам… Скорее, Джек… Скорее… Приходи, Джек, приходи…
— Вернись назад, Джек!
— Оставь его, Мими! Ты не сможешь ничего сделать!
— Пусть он идет, Мими… Шепчущие Колдуны завлекли его своими чарами, и ты не в силах вернуть его…
— Шепчущие Колдуны…
— Зеленые Братья…
— О мой Джек… Уходит… Уходит навсегда!
— Не останавливайся, Джек… Скорее, мы так ждем тебя… Приходи к нам, Джек…
— Джек!
Бедный Джек Уолли.
VII
Бифштекс с картофельным пюре и зеленым горошком…
Новенькая с иголочки белая рубашка, только что вынутая из пластикового мешка…
Первая порция виски за вечер…
Фиалковые глаза девушки, широко раскрытые от внезапно постигнутого наслаждения…
Ничего из области духа — Шепчущие Колдуны манили к себе только чувственными удовольствиями.
— Оставайся здесь, Джек, и вкуси покой…
Вытаращенные глаза Уолли заморгали, и он снова обрел способность видеть.
— Мими… — начал было он, но осекся и закрыл рот, не в силах поверить тому, что видели его глаза, тому, что почувствовали спина, руки и ноги.
Клетка была сконструирована весьма искусно. Прутья решетки допускали регулировку по ширине и высоте, так что в данный момент ее размеры были подогнаны как раз по фигуре Уолли. Он не имел возможности ни встать во весь рост, ни присесть и вынужден был оставаться в неестественном скрюченном положении, постоянно ощущая нарастающие мучительные боли в мышцах. Время от времени очередная мышца, не выдержав напряжения, судорожно сокращалась, и тогда он резко ударялся головой о деревянные прутья верха клетки.
