Валерий Капранов - Маг (Читайте знаки - 2)
- Надо же, чудо то какое... А мы, уже и не ожидали. Вернулись, наконец, Гер Фридрих. Кормилица то ваша, старая Фрида, уже все глаза проплакала.
Фридрих тонул и задыхался, сминаемый мускулистыми руками, в объятьях преданного слуги. Слова застряли в груди, так и не вырвавшись на свободу. Мысли сбились в бесформенную кучу, запутавшись, друг за друга и тонули, смываемые волной, внезапно нахлынувших чувств.
- Да, что мы стоим-то, идёмте в дом. Вот сейчас только Ласточку распрягу. Она ведь, как и я, не молодая уже. А мы с ней с самой зари уже на ногах.
Вытирая рукавом накатившиеся слёзы, он с проворностью, удивительной для старика, побежал к кобыле. Процесс распрягания, доведённый за годы жизни до автоматизма, не занял много времени.
Подходя к дому, Фридрих увидел, смотрящие на них из окон дома удивлённые лица незнакомой прислуги, а из входных дверей, на крыльцо, к ним на встречу уже спешила, прижимая к губам платок, старая, добрая Фрида.
- Мальчик мой, - говорила она сквозь слёзы. - Как же мы по тебе скучали. Похудел, поистрепался в плену. Говорила я, что ты вернёшься, хотя многие уже и не верили. Говорили, заморят, убьют эти русские нашего Фридриха. Повидали мы здесь этих варваров. Разорили как саранча, над служанками надругались. Правда, как потом оказалось, это был штрафной батальон, состоящий из уголовников. Так, что мы натерпелись от них, до конца своих дней не забуду. Понимаю теперь, что тебе пришлось пережить в этой снежной, дремучей России. Но, я верила, верила, что ты вернёшься. Мальчик мой. Ну, не стой. Проходите же в дом. Рольф, иди и помоги, приготовит ванну, надо бы привести хозяина в божеский вид. Ах... - сказала она, и упала в объятия Фридриха, содрогаясь, не сдерживаясь от рыданий.
Принятие горячей ванны, позволило Фридриху смыть с дороги усталость, возвращая его обратно к забытой уютной домашней жизни. И всё было бы хорошо, если бы не отказы прислуги, отвечать на его вопросы о семье и других домочадцах. Они ссылались на то, что фрау Фрида и Рольф, сами всё ему расскажут немного позже, когда будет накрыт обеденный стол. Неприятное, липкое чувство тревоги обволакивало его. Оно проникало под полотенце, отказываясь впитываться в него, вместе с капельками влаги, оставшимися после мытья. Это странное чувство, ползло под приготовленную ему, пахнущую крахмальной свежестью чистую одежду, и преследовало его как тень, по дороге в гостиную, где уже поджидал сервированный столовыми приборами стол.
За столом молчаливо сидели Фрида и Рольф. С нескрываемой неловкостью, они потупили свои взоры, переглядываясь между собой, как бы спрашивая, кто из них решится нарушить первым эту тягостную тишину. Фридрих сел на хозяйское место в начале стола, и пытаясь удерживать себя в руках, обратился к своей кормилице:
- Перестаньте молчать и рассказывайте, что здесь случилось. Я догадываюсь, что эти вести будут тягостным испытанием. Но, своим заговорщицким молчанием, вы не сможете отодвинуть мои страдания, причиняя мне этим, ещё более, нестерпимую боль. Я готов услышать это от вас и принять этот груз как должное. Не терзайте себя. Я ведь тоже вас понимаю, эта ноша изрядно невыносима, для того чтоб покоиться на ваших плечах.
Фрау Фрида высморкалась в мокрый от слёз платок и, не поднимая глаз, сдавленным голосом, начала своё повествование:
- Как ты Фридрих уже смог догадаться, мы не смогли уберечь никого. Первым, - она сделала глубокий вдох, закатив слезящиеся глаза под потолок, - первым, был Ханс. Бедный мальчик...
В феврале сорок пятого за ним пришли из комендатуры. Эти ... эти подлецы формировали из мальчишек, заградительные, оборонительные отряды из частей гитлерюгенда. Они посылали неопытных ребятишек, прямо в чёртово пекло, под танки и артиллерийские обстрелы. Готовили их к подрывной и партизанской борьбе.
Ханс... ты знаешь его характер, мальчик был весь в твоего деда. Он заявил им, чтобы они убирались, и что он не намерен бросать тень на фамильный герб, покрывая его позором и кровью, от участия в этом мерзком преступлении против человечества и своего народа.
Тогда они арестовали его и передали в лапы гестапо. После недельных истязаний в застенках, наш храбрый мальчик так и не сломался. Тогда они объявили его предателем и повесили на городской площади, вместе с участниками антифашистского подполья.
Гретхен сильно убивалась. Бедняжка, неделю провалялась в горячем бреду, что мы стали переживать за её рассудок. Но, она оказалась сильной женщиной и всеобщими стараниями, начала поправляться, с нашей помощью и под неусыпным вниманием верного друга семьи, доктора Клауса.
- Я испытывал перед фрау Гретхен чувство вины, - вклинился в разговор, конюх Рольф, в то время пока Фрида, пыталась привести себя в порядок. - В отличие от Ханса, мои оба внука отправились в гитлерюгенд. Но, и это не уберегло их детские жизни. Ребятишки погибли от разрывного снаряда, когда к окраинам города подбирались американцы.
Немного оправившаяся Фрида, положила свою морщинистую ладонь, на руку седого конюха, и продолжила дальше:
- Потом мы лишились Евы. Девочка пела с другими детьми в церковном хоре, когда началась бомбёжка. Бежать в укрытие было поздно и пастор Гюнтер, выбежал на ступени собора, поднял распятье и начал молиться Богу, чтобы тот отвёл от невинных душ, надвигающуюся погибель. Но видно Господь не услышал его, или был занят другими делами. Бомба угодила прямо в собор, отбирая жизни невинных агнцев. Тридцать две девочки и шестнадцать мальчиков, вместе с церковными служителями, были погребены под обломками. Теперь я верю, что наша Ева, вместе с остальными ангелочками, пребывает в Раю. Очень страшная и не справедливая цена, легла на наши плечи за искупление.
Её ладони сложились в молящемся жесте, и женщина перекрестилась, устремив свои раскрасневшиеся глаза, в неосязаемую горнюю высь.
- Когда вошли русские, - продолжала она - по приказу фрау Гретхен, мы с Рольфом вывозили детей и женщин, в лес, чтобы спрятать в охотничьих угодьях. Но, времени было очень мало, и всех вывести не получилось. Город был оцеплен кольцом. Пьяная солдатня, начала заниматься мародерством и надругательством над прислугой. Спасаясь от офицера насильника, наша Гретхен, оглушила его бронзовым канделябром, и в отчаянии и исступлении, завладев его автоматом, бросилась вершить правосудие над обезумевшими солдатами.
Но, что может сделать, пусть даже и сильная женщина, против стаи матёрых волков, которые привыкли идти на врага с голыми руками, добывая оружие в бою. Когда у неё кончились патроны... - Фрида сжалась в стул и втянула, свою сморщенную, старушечью шею в худые плечи.
Потом крепко зажмурилась, так что слёзы, обильным потоком заполняли бороздки её лица, и в отчаянии замотала по сторонам, своей убелённой сединами головой.
