Александр Абрамов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12
Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И вдруг что-то нарушилось в отлично налаженной машине.
Все началось третьего дня. События той ночи врезались ей в память настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших деталях.
Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.
— Есть одна идейка! — сказал он. — Пойду, набросаю, а то улетучится. Спи!
Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.
Рина погасила бра.
Долго лежала в темноте с открытыми глазами.
Она давно привыкла к идеям, которые приходили к Гуго в самое неподходящее время. Когда Туго осеняла идея, он становился невменяемым: отодвигал в сторону еду, или выскакивал из ванны, наскоро обернувшись полотенцем, или бросал шахматную партию, чтобы схватить лист бумаги и погрузиться в размышления.
В первые годы совместной жизни Рину удивляли и немного сердили такие вспышки, и она пыталась вывести супруга из состояния отрешенности.
— Скоро ты? — спрашивала она.
— Минутку… — рассеянно отвечал Гуго.
«Набросать идею» было, однако, непросто, и минуты вырастали в долгие часы.
С годами Рина научилась относиться уважительно к идеям, приходившим к Гуго. Разве не они выдвинули ее мужа в число первых физиков мира?
Любимым занятием Рины и Гуго в редкие минуты свободного времени были шахматы.
В свое время Рина была чемпионкой колледжа. Она играла солидно и достаточно сильно, однажды даже участвовала в небольшом мужском турнире.
Гуго называл себя рядовым любителем, в шахматных турнирах никогда не играл. Да и какой регламент разрешил бы ему бросать партию на середине и, к вящему недоумению партнера, погрузиться в омут теоретической физики, позабыв обо всем на свете?
Подобный конфузный случай произошел во время партии со шведским королем, которая состоялась между двумя пышными церемониями, связанными с вручением доктору Гуго Ленцу Нобелевской премии.
Впрочем, король оказался весьма выдержанным: он терпеливо ждал Гуго целый час.
Рина тогда едва не сгорела со стыда.
Все это она перебирала в памяти, лежа в темноте с открытыми глазами.
Незаметно Рина уснула.
Потом вдруг проснулась, как от толчка.
Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.
Сердце сжалось предчувствием беды.
Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.
В кабинете было пусто.
Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую, где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.
Остаток ночи Рина не спала.
С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане, поглотившем окраину.
И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к дому приближается машина Гуго. Она узнала бы с завязанными глазами его орнитоптер среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменить на новую.
Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до подбородка.
— Спишь? — тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь комнаты.
Рина открыла глаза.
— Как твоя идея?
— Все в порядке. Будешь кофе?
— Не хочется.
В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.
А потом почта принесла письмо с фиалкой.
Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда считала, что она выше ревности.
Пусть лучше все скажет. Только сам. И честно. Узлы надо не распутывать, а рубить.
Кто же ее соперница? Мало ли… Студентки пишут сорокачетырехлетнему доктору Ленцу записки. Пишут и совсем незнакомые люди, лишь раз увидевшие Ленца на экране телевизора. А может быть, его секретарша? Шелла Валери? Пусть. Кто угодно, лишь бы ему было хорошо. Наверно, Гуго мечтает о ребенке. О сыне. Он никогда не говорил об этом, но она знает. Что ж, навязываться она не станет. И мешать не будет.
Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.
Рина совсем собралась уйти от мужа и ушла бы, если б не злополучное письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.
Чувство к Гуго, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина таила под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность. Вокруг Рины всегда кружился рой поклонников. Что касается Гуго, то он к воздыхателям молодой жены относился равнодушно.
— А как насчет ревности? — спросила у него однажды Рина, когда Имант Ардонис пригласил ее в театр и Гуго кивком головы выразил согласие остаться на весь вечер дома.
— Жена Цезаря выше подозрений, — ответил Гуго.
— Кому нужна такая жена, которая выше подозрений? — рассмеялась Рина.
Прийти к мысли о том, что Гуго обманывает ее, было горько, но все померкло перед новой бедой. И вот прошел первый день в новом качестве, один день из скудного запаса в три месяца. Еще на вершок сгорела свеча, сжалась шагреневая кожа. Гуго нервничает, потерял аппетит. Отказался от ужина. Рина опять лежит с открытыми глазами, мучительно думает. Гуго сказал, что пошел работать к себе а кабинет. А может, его уж и след простыл? Не было сил подняться и пойти посмотреть.
Не все ли равно?
Что до нее, то она не оставит его до тех пор, пока не минует беда.
Все радовало глаз ранним апрельским утром: и чистое небо, просвечивавшее сквозь ажурные переплетения верхних горизонтов, и новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.
Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва Арно Камп вошел в свой кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как в двери появился Жюль.
— Разрешите, шеф? — произнес он.
Арно Камп молча кивнул, взяв двумя пальцами статуэтку арабского скакуна.
— К вам посетитель, — сказал Жюль и протянул визитную карточку посетителя.
«Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических исследований», — вслух прочел Арно Камп.
Визитная карточка легла под арабского скакуна.
— Зови, — сказал Камп.
В кабинет вошел тучный, но тем не менее подвижный человек. Он с достоинством представился и опустился в кресло, указанное Кампом. Затем вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за Жюлем закроется дверь.
— Чем могу служить? — спросил Арно Камп.
— Вот, — сказал толстяк и протянул шефу полиции вскрытое письмо.
Уже беря конверт, Камп догадался, в чем дело.
Соич следил за выражением лица Кампа. Дочитав письмо, Камп аккуратно сложил блокнотные листки, затем встряхнул конверт, На стол выпал цветок.
