Михаил Белозеров - Украиский гамбит. Война 2015
Косте все больше нравилось смотреть на нее. Никогда, ни к какой женщине он не ощущал такого умопомрачительного влечения, даже к Ирке Пономаревой. Фигня какая-то, думал он. Когда я избавлюсь от этой зависимости. Нет, женщины делают со мной что-то непотребное. При виде их я лишаюсь воли и свободы выбора. Надо держаться и ни в коем случае не сдаваться. А по радио, между тем, вещало:
— Польский главнокомандующий Теодор Жолкевский назначен генерал-губернатором Украины! Он намерен твердой рукой установить центральную власть на территории всей страны!
— А-ха-ха, о-хо-хо! — засмеялся Игорь. — Похоже, все флаги в гости к нам.
— Россияне, проникшие в Восточную Украину и Крым, складывайте оружие, и мы сохраним вам жизнь! — призывал Теодор Жолкевский на отличном русском языке.
— Чего это он так? — удивился Игорь.
— Он учился в нашей академии бронетанковых войск, — сказал Костя, который как журналист был осведомлен обо всех политических тонкостях.
— Между прочим, о нас говорят, — напомнил Сашка и озорно рассмеялся.
— Страны НАТО поспешают на помощь своим братьям! — распалялся Жолкевский.
— Ну теперь поляки отыграются за все! — воскликнул Игорь Божко и схватился за больное плечо, потому что под колеса попались камни. — И за гибель Леха Качинского под Смоленском, и за катынский расстрел, и за Бандеру, и вообще, за все исторические унижения, из-за которых у них комплекс неполноценности. А под шумок захватят Львов и Киев. Теперь старые хозяева вернутся, будут делить дома и землю.
Выступал кто-то из 'оранжевых'.
— НАТО осознает всю меру ответственности перед свободным миром, — переводил с украинского Игорь. — Оно не допустит кровопролития и захвата Россией восточных территорий Украины.
— Ну это естественно! — прокомментировал Сашка. — А что они еще могут сказать?!
— А вот-вот еще. Некая Яна Будиницкая.
— Счастья всем даром! — послышался радостный женский голос. — Пусть никто не будет обиженным! У нас своя украинская ментальность, которая очень индивидуальна. У нас своя украинская правда, не похожая ни на какую другую правду! А состоит она в том, что надо выжить самому, надо защитить свою семью, и зачем завоевывать соседа? Пусть он себе живет не вылезает из-за Урала! Все будут счастливы и довольны! А Украина наконец расцветет, назло врагам и завистникам.
Костя представил себе старую больную тетку, ковыляющую с палкой по Крещатику.
— Под польским сапогом! — саркастически заметил Божко.
— Лишь бы с кем, только не с русскими, — согласился Костя.
— Какая-то страусиная позиция, — сказал Сашка. — Поляки пришли, а она о мещанстве!
— Да знаю я ее, — сказала Завета. — Приезжала она к нам с культурной программой как писменица.
— И какая она из себя?
— Да такая симпатичная, стройненькая, молодая, между прочим.
— Да? — удивился Костя. — А по голосу не скажешь.
— Я тоже вначале не сообразила, а потом послушала и удивилась. Эта делегация выполняла миссию примирения наций. Говорила она словно на японском языке — ничего не запомнила, то есть, естественно, по-русски, но без всякого смысла, словно уговаривала ребенка. Как они не могут понять, что граница наших ментальностей давно прошла по Днепру. Как не может сойтись правый берег с левым, так и не могут сойтись народы. Потому что не может быть никакого доморощенного счастья, взращенного за счет принижения других.
— А вот если бы вовремя разошлись еще в девяностых, — заметил Игорь, — то не было бы повода говорить о никакой ментальности.
Тут Костя, конечно, не удержался и процитировал то, что готовил к эфиру:
— И тут загоревали наши патриоты украинцы. Многие из них хотели найти свое светлое будущее, да не смогли, потому что взросли на злобе, лицемерии и ненависти своих вождей. Да и не такими уж они овечками и были. А была у них своя имперская идея, только они ее до поры до времени прятали и время от времени пытались возродить за счет нацистов, потом — за счет Дяди Сэма, а теперь — Евросоюза. Только этого им никто не дозволял. А выращивали их национализм для того, чтобы применить в геополитической борьбе Запад-Восток. Просто им этого не объясняли, а использовали вслепую.
Все рассмеялись, потому что действительно было смешно, и допили водку из фляги Игоря Божко, и кричали, высовываясь в выбитые окна: 'Ура!' да так громко, что редкие прохожие шарахались, как от чумы, а откуда-то с другого конца Ленинского проспекта, от Южного, ударил крупнокалиберный пулемет, и трассеры пронеслись в аккурат туда, где был 'оранжевый' концентрационный лагерь.
После стычки на Щорса Костя не осмелился ехать по Ленинскому проспекту, а свернул на Куйбышева. Они долго петляли по узким улочкам в тени цветущих деревьев. Елизавета высунулась в окно и что-то напевала. Теплый ветер развивал ее густые, черные волосы.
Но, видать, не один Костя был таким умным: навстречу то и дело проносились машины. На антенная большинства из них были прикреплены то красные, то голубые ленточки — что означало 'свой', хотя голубой цвет уже был дискредитирован бездарной экономической и внешнеполитической позицией правящей партии. В небе, между тем, кружил вертолет без знаков принадлежности, и Костя с тревогой погладывал на него. Позади в районе городского парка стреляли крупнокалиберного пулемета, и звук был, как у ДШК, да где-то подальше к центру привычно выли сирены, а потом так грохнуло, что в домах задребезжали окна. Костя предусмотрительно затормозил. Рядом остановилась 'тойота королла' с красной ленточкой на антенне.
— Закурим? — предложил водитель, правая бровь у него была перерублена глубоким шрамом.
Костя вышел, поглядывая в сторону взрыва. Вдалеке над деревьями появились вначале робко, а потом все гуще и гуще клубы черного дыма, сквозь который проглядывали языки пламени.
— А я думаю, чего он туда летит? — радостно сказал водитель, делая глубокую затяжку и возбужденно жестикулируя.
Костя вспомнил, что этот район контролируется силами самообороны, что, собственно, было очень логичным, потому обычно что над ним пролегали маршруты садящихся в аэропорту самолетов. Однако это значило и то, что этот же район наиболее вероятно подвергнется ударам или захвату.
— Кто? — уточнил Костя, хотя и так было ясно.
— Да этот… э-э-э… как его? Двухлопастной? Ну такой вот… — водитель повертел пальцами двух рук, изображая пропеллеры.
– 'Чинук'?! — безмерно удивился Костя.
— Ну да… да… точно! — еще больше обрадовался водитель. — Я как раз глаза поднял, оно 'бух!', а он так боком: 'пук-пук-пук' и скрылся за крышами. Думал, просто присел, а оно, гляди, как. Ха!
