Джон Хемри - Леди-Будьте-Добры
Когда до люка, ведущего на шлюппалубу, оставалось около десяти метров, «Леди» сотряс еще один могучий удар. Коридор, по которому я бежал, перекосился, и одна из переборок, заваливаясь, ударила меня по голове. Я упал на колени. На мгновение в глазах у меня потемнело, но я собрался с силами и сумел подняться. Тело капитана по-прежнему висело у меня на плечах мертвым грузом, но, как ни странно, я его почти не чувствовал. Все мое внимание сосредоточилось в эти секунды на том, что происходит с кораблем. Ступнями я ощущал жалобный стон раздираемого металла, хруст и скрежет пластика, шипение электрических разрядов. «Леди-Будьте-Добры» умирала. Да простят меня боги - она умирала! Шатаясь, я сделал еще несколько шагов, повернул и упал на руки матросов.
Джейн сняли у меня со спины, потом втянули меня в переходной коридор. Кто-то захлопнул и задраил люк. Спиной я почувствовал твердую палубу и подумал, что наша спасательная шлюпка тоже очень стара и перегружена. Матросы что-то говорили и даже кричали, но в голове у меня все плыло, и я не мог разобрать ни слова. Потом последовал толчок, невидимая рука с силой прижала меня к рубчатым панелям палубы, и я понял, что спасательная шлюпка стартовала. Набирая скорость, она удалялась от гибнущего судна, и мне захотелось бросить на «Леди» последний взгляд, но подняться я не мог - несколько человек лежали у меня на ногах и на груди. Их вес возрастал с каждой секундой, и каждый вздох давался мне с огромным трудом. Все же я каким-то образом сумел вывернуть голову и бросить взгляд на батарею крошечных обзорных экранов перед пультом управления шлюпки. На основном экране перед креслом пилота виднелись только бешено вращающиеся звезды и кусок какой-то планеты, но на двух дополнительных экранах я увидел сектор пространства, куда на всех парах мчалась наша «Леди».
Капитан большого капера наконец-то понял, что «Леди» идет на таран, и попытался сманеврировать, но масса и инерция его судна были слишком велики. Наша старушка летела вперед, как стрела. Капер еще пытался отстреливаться, но снаряды, хотя И попадали в цель, не могли ни остановить «Леди», ни сбить ее с курса. Даже если бы вышли из строя двигатели, она все равно продолжала бы свое движение.
Но двигатели продолжали работать, все сильнее разгоняя то, что осталось от нашей «Леди». Словно ангел смерти, она обрушилась на пиратский корабль, поразив его под небольшим углом. Сквозь плавающий перед глазами туман (а это вполне могли быть тривиальные слезы) я видел, как корпус «Леди» смялся от удара. Обшивка капера тоже прогнулась в том месте, куда врезалась носовая часть «Леди». Я смотрел, как лопаются наружные броневые плиты и разлетаются внутренние переборки, выбрасывая в космос содержимое отсеков. За первым ударом последовала целая череда беззвучных вспышек, от которых вздрагивали покореженные корпуса: это взрывались поврежденные узлы, механизмы и бортовые системы. Потом экран заволокло серебристой мутью выброшенных в космос газов, но даже сквозь нее я видел, как оба корабля, сцепившись в последней агонии, словно два врага, кувыркаясь, проваливаются вниз - к плоскости планетной системы.
На втором маленьком экране плотный рой грузовых контейнеров и бочек, двигавшихся несколько медленнее «Леди», уже почти накрыл меньший корабль. Пират включил двигатели на полную мощность, пытаясь уйти из-под удара, и это ему почти удалось. Но только почти. Стальные бочки барабанили по корпусу капера, сминая и пробивая обшивку, но экипаж каким-то чудом удерживал судно на курсе. В следующее мгновение большой контейнер задел нос пирата. От удара корабль отклонился в сторону и оказался на пути другого контейнера. Третий большой контейнер с силой врезался в корму. Я увидел яркую вспышку - это взорвались двигатели. Пиратское судно беспорядочно вертелось на месте, подставляя борта под новые удары.
Балкер с беженцами я так и не увидел. Я никак не мог сообразить, в каком секторе пространства он должен сейчас находиться. Тогда я попытался найти его на экране, но голова у меня буквально раскалывалась от боли; кроме того, я слишком устал и уже не мог бороться с заволакивающей глаза чернотой. В конце концов я сдался, позволив этой черноте заполнить себя целиком. Боль отступила, и я провалился в блаженное забытье.
***
Я открыл глаза и увидел свет. Рассеянный, неяркий, очень приятный, он почти не резал глаза. Моргнув, я повернул голову и обнаружил, что лежу в аккуратной и чистой палате судового лазарета. Потом я повернулся в другую сторону и увидел Хелли.
Встретившись со мной взглядом, она молча кивнула, ожидая, пока я заговорю.
– Надеюсь, это не тюремная больница на базе миротворческих сил? - проговорил я непослушными губами.
По лицу Хелли скользнула усмешка.
– Нет. Миротворцы считают, что ты им очень помог. Они решили, гм-м… закрыть глаза на некоторые нарушения. Ты находишься в судовом госпитале грузовоза «Восход Фенриса», принадлежащего «Вестрал шиппинг». Мы стартовали с Фейгина и готовимся к прыжку.
– О-о… - Несколько секунд я обдумывал услышанное. - «Леди»?..
– Большой капер был полностью уничтожен во время столкновения, - сказала Хелли. - Второй пират оказался серьезно поврежден грузовыми контейнерами. Миротворцы захватили его несколько дней спустя.
– Несколько дней спустя… - повторил я и откинулся на подушку, чувствуя невероятную слабость. Было даже странно, что человек, проспавший столько времени, способен так устать.
– Нас подобрали миротворцы, - продолжала рассказывать Хелли. - Эта ваша спасательная шлюпка оказалась в довольно плачевном состоянии. Ты, впрочем, тоже… У тебя было сильное сотрясение, несколько переломов и кое-какие мелкие повреждения… Да, корабль с беженцами спасся. Теперь они в безопасности.
Значит, «Леди» погибла не напрасно. Я кивнул.
– Капитан Уэскинд могла бы гордиться тобой, Килкэннон.
– А что с… - Хелли покачала головой, и вопрос застыл у меня на губах.
– Она погибла. - Хелли Керасайдес слегка наклонилась вперед и, взяв меня за руку, несильно пожала. - Ты сделал все, что мог, Килкэннон. Но ее скафандр, очевидно, разгерметизировался… или она сама его открыла. Когда ты доставил Джейн Уэскинд на шлюпку, было уже поздно.
Я долго молчал. Все внутри меня словно онемело от горя и острого чувства вины. И вместе с тем я испытывал огромное облегчение, почти радость от того, что капитан Уэскинд умерла на борту своего корабля, который любила больше всего на свете. В последние дни Джейн уже почти не разговаривала, но, быть может, она понимала достаточно, чтобы принять это решение сознательно. Теперь ей не нужно было бороться с Вселенной, которую ее разум был уже не в силах вместить, не нужно было прилагать усилий, чтобы научиться жить без «Леди». Да, она поступила совершенно правильно, и все же было одно обстоятельство, которое меня тревожило.
