Жозеф Рони-старший - Таинственная сила
— Я один!.. Совсем один!
Его охватила жуткая паника. Ни одно впечатление невозможно было задержать в памяти, в мозгу безостановочно вертелись разные мысли, проносясь мимо, словно смытые речным потоком. Молодой человек поднялся, одержимый единственным оставшимся еще ощущением — зверским чувством голода… Тупое животное чувство привело его прямиком на кухню, где он с жадностью проглотил несколько бисквитов и подкрепился шоколадом. Еда была отвратительной, лишенной всякого вкуса, но принесла ему пользу, немного прояснив голову, укрепив тело и наделив оптимизмом душу.
— До конца! — заявил он сам себе. — Нужно, чтобы желания не покидали тебя до самого смертного часа!
В лаборатории боль снова вернулась и сжала сердце в тиски. Он боялся приблизиться к своим товарищам, боялся наклониться, боялся прислушаться. Ему так не хотелось, лишать себя последней надежды и, чтобы потянуть время и хоть не надолго отсрочить страшный вывод, он направился к рабочему столу.
Термометр показывал семь градусов ниже нуля.
— Это на двадцать три градуса ниже нормы! — машинально пробормотал Мейраль.
Он проверил и солнечный спектр. Никаких изменений. Сердце его колотилось: зона желтого оставалась на месте с едва уловимыми нарушениями свечения.
— Если бы процесс продолжался в том же ритме, — рассуждал он, — желтый должен был бы уже исчезнуть. Вероятно…
Он не верил своим глазам, вглядываясь все пристальней, исследуя зону еще и еще раз: это помогало ему лучше формулировать свои мысли.
— Вполне возможно, что желтый был затронут значительно глубже других цветов, и это спасло положение. Что бы то ни было, но скоро должна наступить обратная реакция, как я и предсказывал.
Жорж без конца твердил: «Обратная реакция! Обратная реакция! », — молитвенно складывая руки. Наконец он ощутил прилив смелости и решился наконец подойти к друзьям. Сначала он склонился над крошкой Робером. Лицо мальчика оставалось холодным, дыхания не было слышно. Мейраль откинул одеяло, в надежде определить бьется ли сердце. Но и тут его постигла неудача. Ледяное тельце малыша неподвижно лежало на постели, и все же это не была окоченелость мертвого тела. Состояние остальных — Лангра, Сабины, маленькой Марты, горничных — было аналогичным.
— Это не трупное окоченение! — воскликнул Жорж.
Чтобы окончательно утвердиться в своих предположениях, он измерил температуру у самого пожилого и самого маленького из своих пациентов. Она стабильно держалась на отметке в двадцать градусов.
— Они живы!.. Конечно, ниточка, связывающая их с жизнью слишком непрочная… тонкая… Но они живы!
Однако охватившие Мейраля радостные эмоции скоро улетучились. Молодой человек испугался, что новый приступ оцепенения овладеет им, и он не сможет вовремя прийти им на помощь. Тогда они останутся одни в критическом состоянии, и последствия могут быть самые страшные. Но прошло четверть часа, а его самочувствие не изменилось. Движения были слегка замедлены, но возбуждение исчезло. Потихоньку вернулись прежние ощущения, мысли в голове прояснились. Он принял все возможные меры и даже воспользовался полярископом — для чего пришлось снова устанавливать собранную накануне аппаратуру — чтобы убедиться в точности прохождения реакций и избежать случайного результата при вычислении математических уравнений.
В десять часов утра на термометре было уже девять градусов ниже нуля: на два градуса меньше, чем при его пробуждении. Однако никаких изменений в состоянии больных не наблюдалось. Симптомы напоминали, с одной стороны — поведение впавших в зимнюю спячку животных, а с другой — глубокий летаргический сон. Но опасность не исчезла: люди не могли самостоятельно бороться с холодом. То, что Мейраль старательно обвернул их головы платками и теплыми полотенцами и нагромоздил на них свои собственные одеяла, мало чем спасало положение. Больной организм должен был сам начать борьбу за выживание, только в этом случае счастливый исход был обеспечен. В одиннадцать Мейраль снова проверил состояние спектра, и радости его не было предела: зеленый цвет начал возвращаться! Обратная реакция началась.
— И все же, все же, — бормотал он в слезах, — … я верил, что мы выживем!
В эту минуту он думал не о себе, а о спасении жизни, всей жизни на Земле. Он усилием воли отгонял от себя не дававшие покоя мысли: «А вдруг это только очередной скачок энергии? А что, если его близкие не очнутся? » В полдень температура упала до десяти градусов. Мейраль, кутаясь в тяжелые шубы, едва переносил жуткий холод, но, несмотря на все это, зона зеленого продолжала расширяться. Вновь страшно захотелось есть. Он спустился на кухню и перекусил тем, что осталось после завтрака. Подкрепившись, Жорж устроился в большом профессорском кресле, подогнув под себя ноги и накрывшись с головой пледом из гагачьего пуха, и опять задремал. Организм восстанавливался с трудом: молодой человек проспал так до вечера. Пробило шесть часов, а холод по-прежнему пронизывал до костей, и у неподвижно лежащих людей не наблюдалось никаких признаков выздоровления. Дыхание их по-прежнему оставалось неуловимым для человеческого уха, на бледных лицах не дрогнул ни один мускул. Они больше походили на мертвецов, чем на живых.
— Если бы мне удалось разжечь огонь! — подумал Мейраль.
На всякий случай он попытался, но спички не поддавались. Как химические, так и электрические процессы все еще были невозможны. Тем временем спектр постепенно обретал голубые лучи, а магнитная стрелка компаса, до тех пор зависшая в неподвижности, начала медленно сдвигаться в сторону северо-запада, то есть на пятнадцать градусов приблизилась к своему прежнему настоящему положению. Этот, казалось, незначительный факт доставил Жоржу немалую радость: ослабление магнитного поля Земли было одной из проблем, особенно сильно его беспокоивших.
— Ничего… значит, скоро появится и электричество, — успокаивал себя Мейраль, накручивая ручку аппарата, чтобы добиться вспышки.
Между тем Жоржа все больше тревожило то, что он не сумеет «оживить» собратьев по несчастью. А поскольку отчаяние всегда принимает форму, сообразную обстоятельствам, его огорчало теперь, что жизнь возрождается, бесценный свет вновь обретает свою живительную силу, а его дорогой учитель и Сабина не могут присутствовать при этом чудесном воскрешении. Он уже неоднократно пытался с помощью растираний и массажа привести в чувство детей, чей внешний облик внушал ему больше надежды на счастливый исход. Но у него ничего не выходило. На этот раз солнце очень быстро исчезло за крышами домов, и наступила полная темнота. Огня Мейраль так и не получил, а луна появилась лишь в два часа ночи. Однако, будучи по-настоящему увлеченным человеком, он все это время ни на минуту не прекращал эксперимента. И действительно, электрическое напряжение росло по мере того, как он, не останавливаясь, крутил ручку прибора. — Огонь… как же нужен огонь! — причитал Жорж. — Эта ночь будет холоднее предыдущей, а они так ослабли… совершенно ни на что не реагируют. Ну же, давай! Высекайся! Наконец, появились первые искорки и вслед за тем яркая вспышка. Тогда невероятная идея взбрела ему на ум: подсоединив электроды к головке маленькой Марты, он направил туда положительные импульсы, а к ноге девочки поступал ток от отрицательного полюса. Получилось что-то вроде электрошока, но нужного результата не последовало. Жорж осторожно повторил опыт, и вскоре реснички у нее дрогнули, губы приоткрылись, чтобы сделать глоток воздуха: Марта дышала! Эксперимент окончательно развеял его сомнения, доказав, что девочка жива. Теперь усталый и довольный Мейраль и не думал бороться со сном, он наперед знал все фазы обратного процесса — в наблюдении они не нуждались. На следующий день молодой человек проснулся в прекрасном самочувствии. Солнечный свет, наполнявший лабораторию, почти не отличался от ярких весенних лучей прошлой жизни, той, что была до планетарной катастрофы. Какая огромная разница между этим светом и желтым гнетущим свечением последних дней! Едва оказавшись на ногах, Жорж сразу же бросился к аппаратуре и даже присвистнул от радости, как в дни своего детства: голубая зона полностью восстановилась. — Обратный процесс протекает гораздо быстрее! — подумал он, потирая ладони. — Если и дальше все так пойдет, уже к полудню мы получим синий.
