Стас Иванов - Организм 2.0
— Не пори чушь, – попросил Долин. – Ты прекрасно знаешь, что протисты сильней и быстрей людей.
— А мне показалось наоборот.
Поморщившись, Долин принялся объяснять:
— Слушай сюда. Во–первых, любой человек сильнее и быстрее, чем он думает. Во–вторых, мозг ограничивает наши истинные физические возможности, чтобы мы сами не могли навредить своим телам. В–третьих, протистам все равно, воспаляться ли у них суставы, надорвутся ли их мышцы, повредят ли они себе скелет – с их тел сняты все предохранители. Первое, что делает паразит, попав в человека – начинает быстро размножаться. У него вообще нет инкубационного периода. Примерно через десять секунд он достигает мозга и отключает большинство его функций. Память, способность анализировать – все лишнее прочь. Сохраняются только двигательные функции. Врожденные инстинкты подавляются, доминирующим становится только поиск пищи. Паразит заставляет человека испытывать непреодолимую тягу к плоти себе подобных. Нормальный метаболизм? Этого тоже не надо. При замедленном обмене веществ носителю намного труднее сдохнуть от кровопотери и ему не требуется пища. А чтобы поддерживать в телах носителя высокую концентрацию паразитов, сердцу достаточно протолкнуть кровь по венам всего раз в примерно десять минут. Антитела в крови? Можно уничтожить костный мозг, селезенку и лимфатическую систему, и они перестанут вырабатываться. А уже находящихся в крови антител просто недостаточно, чтобы хоть как‑то сдержать размножение микроорганизма. Энергообмен… это сложный вопрос, но Док уверяет, что токсоплазмоз сам же и обеспечивает клетки организма–носителя энергией. Гниение. В телах носителей так много токсоплазмоза, что отмирая и подвергаясь процессу гниения, они сами же выделяют немного энергии. А ново–образующиеся микроорганизмы поглощают ее и доставляют в клетки организма–хозяина. – Кинув через плечо взгляд на внимающего объяснениям спутника, Долин грустно улыбнулся: – Вот так вот, Вася. Паразит полностью перестраивает человеческое тело и делает своих носителей сверх–людьми, которым не нужна еда, вода и воздух. Которые не загнутся за пару минут от пулевого ранения и выживут и на дне океана, и в космосе. Но цена за эти способности – полная смерть личности.
Долин, утомленный собственной речью, умолк. Некоторое время они шагали молча, затем Савельев осторожно спросил:
— Тот мертвец на берегу… если бы он заразил тебя, что стало бы с островом?
— После пробуждения мертвец остается активным еще двадцать два часа. Это время он тратит на исследование территории радиусом около пяти километра и поиск следов. – Долин глянул на наручные часы. – В общем, примерно два часа назад я бы уже добрался по своим следам до береговой общины и полностью уничтожил ее. К этому моменту в живых осталось бы около тысячи человек. Тех, кто сумел запереться в машинном отделении кораблей, в подвалах монастырей или уплыть с острова. Думаю, люди в подвалах смогли бы продержаться еще часа два, потом мертвецы вынесли бы двери. Запершиеся на судах погибли бы от голода, ибо протисты не уйдут и не впадут в спячку, пока будут ощущать присутствие живых. Ну, а несколько десятков уплывших с острова на лодках и буксирах… – Долин пожал плечами, – понятия не имею, что с ними будет. Знаю лишь одно – плыть им некуда.
— Извини, Леша, – понуро опустив голову, прошептал Савельев, – что не послушался и поперся за тобой. Из‑за меня здесь могло начаться такое…
— Забудь. Ты ни в чем не виноват. Кто ж знал, что протиста принесет к нашему острову? Я сам клялся Акимову, что мертвецы предпочитают держаться подальше от воды. Как у абсолютно всех млекопитающих, у человека есть инстинкт, позволяющий ему держаться в воде и плавать. По–собачьи. Плавать умеют даже слоны. Но вода существенно снижает чувствительность сигнальной системы мертвеца, поэтому он войдет в воду, только если увидит, что в ней плавает добыча.
— Значит, трупак на берегу… случайность? – не то спросил, не то констатировал Савельев.
— Конечно, – уверенно кивнул Долин. – То, что сюда добрался протист, – это просто случайность. – Резко остановившись, он обернулся и ткнул инженера пальцем в грудь. – Запомни. Ни слова о том, что мы наткнулись на мертвеца. Кроме Акимова, больше никто не должен знать об этом. Люди думают, что здесь они в полной безопасности, поэтому давай не будем расстраивать их, ладно?
Вскинув перед собой руку в клятвенном жесте, Савельев произнес:
— Обещаю, никому ничего не скажу ни о мертвеце, ни о китайце.
— А про китайца‑то зачем молчать? – удивился Долин.
— Чем сильнее надежда, тем глубже разочарование, – глубокомысленно изрек Савельев.
— Ну, в принципе верно, – согласился с высказыванием Долин. – Тогда о китайце тоже не распространяйся.
Вернувшись в общину и распрощавшись с инженером, Долин направился к домику, служившему больницей. О том, что Док у себя и ведет прием, он услышал, едва приоткрыв входную дверь.
— Я кардиохирург с мировым именем! – орал на медсестру обычно спокойный старик, вытирая тряпкой перепачканные кровью руки. – Почему я должен заниматься удалением зуба?! Где Ковалев?! Мелкие операции – это его работа! Мне есть чем заняться, кроме как выдирать у людей зубы. К тому же без наркоза! Я вам что, живодер какой?! – Почувствовав сквозняк, Док обернулся к входной двери и, устыдившись собственного поведения, мгновенно взял себя в руки. – А, это ты, Леша. Что‑то стряслось?
— Только один вопрос. Чи Квон – знакомое имя?
Сведя вместе брови, Док глубоко задумался. Через несколько секунд напряженных размышлений он покачал головой:
— Нет, не слышал.
— Тогда извините за беспокойство.
Развернувшись, Долин толкнул дверь и переступил через порог, когда его остановил окрик Дока.
— Постой, Леша! Я, дурак, только–только понял, что ты имел ввиду иностранца. – Подивившись своей промашке, старик сказал: – Да, я слышал про Чи Квона. Этот то ли кореец, то ли китаец был известным специалистом в генной инженерии и микробиологии. Я читал пару его статей. Но чем именно он занимался – я не знаю. Сам понимаешь, мы из немного разных областей науки. Кстати, а где ты услышал это имя?
— Да так, где‑то читал про него, – беззаботно соврал Долин, надеясь, что старик не расслышит сквозившее в его голосе напряжение. – Бывайте, Док.
Толкнув дверь, Долин вышел на улицу. Он все понял, и смутные подозрения об истинной природе протиста сменились твердой уверенностью. Уставившись в висящие в небе свинцовые облака, он прошептал:
— Вот значит как. Сначала вывели новые породы собак. Потом занялись злаками и домашним скотом. А закончили тем, что вывели для себя свою смерть…
