Николай Басов - Ставка на возвращение
А потом его вызвал к себе Саваф. Разговор будет неприятным, решил Ростик, когда увидел, что не только Пинса, Лодик и Падихат решили присутствовать на этой аудиенции, но и пара каких-то незнакомых ярков и даже еще одна несупена, возле которой столбами возвышались два стражника из вас-смеров.
— Кто надоумил тебя писать? — спросил Саваф своей беззвучной речью, одновременно вызывая у Ростика в сознании видение первых строчек его трактата.
— Я хочу быть эффективным в том, к чему у меня есть способности, — ответил Ростик. — А я умею искать. Поэтому попробовал разобраться в теоретической части поисковой задачи…
— Или ты слишком умен для раба, — буркнул Саваф, обрывая Ростика, — что опасно, или… придуриваешься.
— Прошу извинить меня, — вмешалась чужая несупена, — но подделать то, что создал этот… это странное существо, называющее себя Ростом, невозможно. Он действительно слишком умен для раба.
— Посредством этого трактата многие трал-мастера научатся лучше искать рыбу, неужели это плохо? — спросил Рост, принимая самый невинный вид.
— Ты знаешь, что думать тебе не положено. Есть другие, более достойные, кто думает! — взрыкнул Саваф.
— Они не умеют искать так, как умею я.
— Ты споришь? — казалось, Саваф потрясен. — Ты споришь?!
— Никоим образом, господин, — тут же отозвался Ростик, вытянувшись в позе подчинения. — Я лишь хотел…
— Тем не менее следует признать, что существо по имени Рост оказалось полезным, — вдруг довольно мягко проговорила чужая несупена. — В совете нашего района города решили, что наказывать его следует не слишком строго. Но что действительно необходимо, так это предупредить, чтобы он больше ничего втайне не писал. Если у него возникнут какие-либо мысли, он должен доложить об этом своему господину, а потом получить разрешение у главного цензора той библиотеки, в которой он пользуется книгами.
Рост тянулся изо всех сил, демонстрируя полное согласие.
Саваф протранслировал чужой несупене — или несупену? — что-то с такой скоростью, что даже ярки не смогли этого понять, а потом чужак с охранниками удалился, заставив всех обитателей виллы Савафа расступиться. Чегетазур, не двигая глазами, лишь перенося поле своего внимания, вгляделся в каждого из оставшихся в кабинете и вдруг почти добродушно известил:
— Что ты ищешь в библиотеке, люд?
Очень велико было искушение задать чегетазуру те два вопроса, ответы на которые Ростик не находил, но он сдержался. Лишь пояснил:
— Я хотел получше выучить язык губисков, научиться писать на едином и еще… Да, еще я хотел овладеть каллиграфией.
Саваф чуть дрогнул, лишь спустя пару секунд Ростик понял, что чегетазур веселится. Потом каменноподобный обратился к Пинсе:
— Проследи, чтобы этому странному типу выдавали те книги, которые позволительно читать губискам и даже яркам. Мне будет интересно, что он учинит в следующий раз… Да, еще предоставь ему возможность жить более комфортно.
— Найти подругу? — спросила Пинса. — Правда, где мы найдем такую, как он?
— Если найдется что-то похожее на него, — отозвался Саваф, — пусть она живет с ним, как это получается у п'токов, от которых этот малый недалеко ушел.
Потом минуты стали падать почти с физическим ощущением тревоги. Все ждали. Внезапно Саваф сказал, но так, что у всех, даже у Пинсы, как показалось Ростику, холодок прошел по коже:
— Я буду следить, чтобы ты… люд, не использовал полученные знания нам во вред. — Он снова помолчал, наконец добавил: — И оставь надежду когда-нибудь вырваться отсюда. Ты тут и умрешь.
— Это мое главное желание, — ответил Ростик традиционной формулой согласия, и аудиенция была завершена.
Возвращаясь в свою казарму, которую ему теперь следовало покинуть, чтобы перебраться в боковую пристройку виллы, где у него впервые за последние годы появилась возможность уединиться, Рост отчего-то подумал, что Саваф все просчитал куда точнее, чем сам Рост сумеет когда-либо об этом догадаться.
По сути, он добился лишь того, что из голодного раба ему предложили стать рабом сытым, располагающим кое-какой свободой, имеющим право пользоваться библиотекой, даже, пожалуй, разрешили писать другие свитки на не очень сложные и важные для этой цивилизации темы… Но все равно оставили рабом. Беспросветно, безнадежно, бессрочно.
Но раз так, он должен был разрушить этот план, добиться того, чтобы к нему изменилось отношение, может быть, даже позволили создать колонию людей… Но что дальше? Жизнь и любая работа на благо этой цивилизации была и будет капитуляцией, если не хуже. Например, тихим предательством, коллаборационизмом.
Следовательно, он должен, должен был найти дорогу, которая вернет ему свободу. Хотя и не знал, что для этого можно было в его положении сделать.
Часть II
Сытое рабство
Глава 7
Не прошло и пары дней после того, как Ростик получил «повышение», когда рано поутру в его каморку ввалилась целая компания. Это были Карб, г'мет Падихат, который весь пыжился от важности порученного ему дела, и ярк Лодик.
Падихат был нагружен какими-то свертками, свитками и даже вощеными дощечками. Нести все это ему было тяжело, он то и дело что-то ронял, и тогда Лодик укладывал эти вещи в подставленные руки Падихата, балансируя хвостом.
Больше всего Роста заинтересовало, конечно, почему Падихат не заставил нести свою ношу кого-нибудь из рабов, но на всякий случай он выпрямился в стойке, демонстрируя ожидание и полную послушность. Как ни удивительно, внутренне он уже приготовился к чему-то, что должно было существенно изменить ту жизнь, которую он вел последние три недели. Так и оказалось.
Падихат высыпал принесенные книги на небольшой столик, который находился в каморке, вероятно, с начала времен, и с заметным облегчением растер руки. Потом обратился к ожидающему Росту:
— Ты не понимаешь, люд, — голос его звучал напряженно, но все-таки не зло, — эти книги и карты я не имел права выпускать из рук.
Значит, он незаметно читает мое состояние, решил Ростик.
— Правильно, — согласился Лодик и с каким-то странным выражением, собрав вполне иронические морщинки в уголках своих выразительных и красивых глаз, осмотрел Падихата.
Он повернулся к двери и негромко, на грани человеческого слуха, каркнул какое-то вполне птичье слово. В дверь протиснулся один из охранников габатов, который втащил в жилище Роста конструкцию, которую с полным правом можно было считать креслом для ярка. Лодик сделал нетерпеливый жест, габат поставил кресло под окном, ярк тотчас уселся, причем его лицо оказалось в тени, а вся фигура Ростика, если бы он теперь расположился перед столиком, попала в поток света из окошка. Впрочем, поверхность столика тоже была отлично освещена.
