Фредерик Пол - Операция «Венера»
Макдональд многозначительно улыбнулся.
— Интуиция. Это трудно объяснить. «Консы», конечно, против гидравлической разработки недр. Но дело не в этом. Им достаточно любого предлога для того, чтоб выразить недовольство.
— Почему же они против? — настаивала Кэти. — Ведь нам нужны и уголь, и руда?
— Ну вот ещё, — шутливо недовольным тоном ответил Макдональд. — Вы ещё чего доброго захотите, чтобы я начал объяснять вам психологию «консов». Некоторых я допрашивал сутками, но ни разу не получал вразумительного ответа. Поймай я этого «конса» из Топеки, уверен, он бы охотно болтал, но всё это было бы отъявленной чепухой. Например, он сказал бы, что при гидравлическом способе разработки разрушается верхний слой почвы. — Ну и что же? — Разве вы не понимаете? — Чего не понимаю? — Да ведь верхний слой почвы невозможно восстановить! — Ну и что же? — ответил бы я. — Восстановят, если нужно. А кроме того, куда лучше выращивать овощи на искусственных почвах. Тогда он обязательно сказал бы, что на искусственных почвах не вырастить пастбищ для скота и всё такое прочее. Разговоры с ними всегда заканчиваются так. Они утверждают, что мир летит в тартарары и люди должны наконец это понять, а я им отвечаю, что до сих пор всё как-то обходилось, обойдётся и дальше.
Кэти недоверчиво рассмеялась, а он продолжал:
— Все они болваны и ужасно упрямы. Но дисциплина у них железная, система ячеек. Если поймаешь одного, то зацепишь ещё одного-двух, не больше. Связи между ячейками нет, а связь с верхушкой поддерживается через специальных людей. Мне кажется, я хорошо знаю «консов» и поэтому не боюсь саботажа или демонстраций на своём участке. Здесь у них ничего не выйдет.
В самолёте, откинувшись на спинки сидений, мы с Кэти смотрели, как на уровне наших глаз вдоль пассажирской кабины парадным строем проплывала реклама. Это была старая добрая реклама для детей, текст к которой я написал много лет назад, ещё в пору моего ученичества. Легонько толкнув Кэти локтем, я сообщил ей об этом, пока реклама подмигивала нам под звуки детской песенки Виктора Герберта «В стране игрушек».
Вдруг мелодия оборвалась, экран погас и холодный голос диктора объявил:
«Самолёт пролетает над сдвигом Сан-Андреас. Начинается зона землетрясений. Пассажиры ставятся в известность, что, согласно федеральным законам, пока самолёт находится над зоной землетрясений, любые страховые полисы от несчастных случаев при землетрясениях не действительны».
Потом опять парадным строем поплыла реклама.
— Надо думать, — заметила вдруг Кэти, — где-нибудь здесь в самом конце совсем крошечными буквами набрано: «Страховые полисы от увечий, нанесённых яком, действительны везде, кроме Тибета».
— Страховой полис на такой случай? Неужели он у тебя есть? — в недоумении спросил я.
— Кто знает, где бедной девушке может повстречаться разъярённый як?
— Ты, кажется, изволишь шутить? — заметил я обиженно, стараясь сохранить достоинство. — Через несколько минут посадка. Я хотел бы нагрянуть к Гаррису без предупреждения. Парень он неплохой, но Ренстед мог заразить его пораженческими настроениями. В нашей профессии это самое опасное заболевание.
— Можно я поеду с тобой, Митч?
Мы смотрели в окна, пока наш самолёт медленно кружил над аэродромом Сан-Диего, дожидаясь сигнала на посадку. Кэти была в этих краях впервые, а я однажды уже приезжал сюда. Но в этом районе тебя всегда ждёт что-нибудь новое. Дома здесь то и дело рушатся и воздвигаются новые. Да разве это дома! Они скорее похожи на шатры из пластмассы. Когда случается землетрясение, они шатаются, но стоят на месте, а если землетрясение такой силы, что не выдерживают даже эти конструкции, потери не так уж велики — несколько потрескавшихся пластмассовых щитов да сборные детали, которые на худой конец всегда можно извлечь из-под обломков и снова пустить в дело.
Развёртывать капитальное строительство в Южной Калифорнии не имело никакого смысла. С тех пор как испытания водородных бомб в районе Сан-Андреас привели к сильным сдвигам почвы, возникла реальная опасность, что в один прекрасный день весь район преспокойно сползёт в Тихий океан. Случиться это могло в любую минуту. Но, глянув вниз, мы убедились, что Сан-Диего всё ещё стоит на месте и, как всякие приезжие, понадеялись, что, пока мы здесь, ничего не произойдёт. Говорят, что раньше землетрясения случались чуть ли не каждый день и вызывали панику среди населения, главным образом потому, что здания старой конструкции, разрушаясь, загромождали улицы грудами обломков. Но постепенно, как и следовало ожидать от местных уроженцев, они привыкли к землетрясениям и, пожалуй, теперь даже гордились ими. Ссылаясь на многочисленные статистические данные, они даже могли убедить вас, что в этих краях куда больше шансов погибнуть от удара молнии или упавшего метеорита, чем от землетрясения.
Мы наняли быстроходный педальный лимузин с тремя водителями, и он мигом доставил нас в местное отделение фирмы «Фаулер Шокен». Я не очень доверял сотрудникам Отдела рынков. Чутьё подсказывало мне, что у Хэма Гарриса наверняка есть свой человек на аэродроме, который не замедлит предупредить его о моём приезде. Гаррис, конечно, соответствующим образом подготовится, а в таких случаях, как известно, любая ревизия ничего не даст.
Но поведение секретарши Гарриса немало удивило меня. Ни моё имя, ни моё лицо не были ей знакомы. Когда я назвал себя, она лениво ответила:
— Пойду узнаю, сможет ли мистер Гаррис принять вас, мистер Коннели.
— Мистер Кортней, а не Коннели, милая барышня, а к тому же я — начальник вашего мистера Гарриса.
А потом перед нашими глазами предстала картина такого безделья и нерадивости, что у меня от ужаса волосы встали дыбом.
Сняв пиджак, Гаррис дулся в карты с двумя младшими клерками. Двое других юнцов с остекленевшим тупым взором сидели перед гипнотелевизором, находясь, несомненно, в состоянии полного транса. Ещё один клерк, сидя у стола, рассеянно постукивал пальцем по клавишам счётной машины.
— Гаррис! — рявкнул я громовым голосом. Все, кроме тех, кто сидел перед телевизором, вздрогнули, повернулись в мою сторону и застыли с открытыми ртами. Я подошёл и выключил телевизор: теперь и эти двое тоже осоловело уставились на меня.
— М-м-истер Кортней, — запинаясь, пробормотал Гаррис. — Мы вас не ждали…
— Вижу, что не ждали. Можете продолжать, — заявил я клеркам, — а мы, Гаррис, пройдём в ваш кабинет.
Кэти скромно последовала за нами.
— Гаррис, — сказал я. — За хорошую работу многое можно простить. А вы посылали нам чертовски ценные для нашего проекта сведения. Но меня беспокоит, серьёзно беспокоит то, что я здесь увидел. Надеюсь, всё ещё поправимо…
