Сергей Михайлов - Но ад не вечен
…Когда рыжий поднял голову, деда Мартына уже не было. Быстро осмотревшись, он выбрался из-под наметённого ураганам снега и, спотыкаясь, побежал к сторожке. Уже почти добравшись до неё, он вдруг обнаружил, что двое его дружков неотступно следуют за ним.
— Берём шмотки — и в лес!.. — прохрипел рыжий — и сам не узнал собственного голоса.
Рыжий и Меченый ворвались в дом и кинулись собирать вещи, а Скипидар замешкался у порога. В рюкзак полетели тёплые вещи, еда и водка.
— Быстрее! — торопил рыжий.
Про Игоря никто из них так и не вспомнил…
4.
Оставшись в одиночестве, Игорь подобрал брошенную впопыхах дедову двустволку, опрокинул стол набок, отволок его в дальний угол комнаты и затаился за импровизированной баррикадой. «Теперь-то уж я смогу за себя постоять», — думал он, крепко сжимая ружьё.
Мальчик слышал, что в тайге творится что-то неладное, но выходить из дома не решился. «Буду ждать деда Мартына». В худшем случае придётся отстреливаться от бандитов.
Последние отсутствовали не более четверти часа. Когда двое из них вновь появились в доме, Игорь едва узнал их. Волосы стали белыми, как мел, лица посерели, щёки ввалились, глаза горели, словно у безумцев, руки тряслись, — словом, они походили на выходцев с того света.
Меченый, ввалившись в сторожку, первым делом влил в себя полторы бутылки водки, и лишь после этого принялся за сборы.
— Шевелись, Меченый! — орал Плохой (ибо рыжим он больше не был). — Дорога каждая секунда. Того и гляди, призрак лесника объявится, тогда нам всем каюк.
За дверью послышался чей-то топот.
— Это он!! — завопил Меченый, хватаясь за автомат.
Дверь отворилась, и на пороге появился Скипидар, трясущийся от холода.
— Чтоб тебя… — выругался Меченый и отвернулся.
Плохой, выкатив глаза, не отрываясь смотрел на ноги вошедшего.
— Ты что, Плохой, совсем спятил? — спросил тот. — Чего зенки пялишь?
— Стоять! — крикнул Плохой, вскинув автомат. — Стоять, сволочь! Ещё шаг, и пристрелю как собаку!
— Что с тобой, парень? — удивился Меченый, оборачиваясь. Но, проследив глазами за взглядом сообщника, он всё понял. Понял это и Скипидар. У всех троих волосы встали дыбом.
Правый сапог Скипидара отливал яркой желтизной. Страшная зараза медленно ползла вверх, от подошвы к голенищу. Жёлтый след тянулся за ним от самой двери.
— Влез всё-таки, коз-зёл! — процедил сквозь зубы Плохой.
Скипидар было дёрнулся, пытаясь стряхнуть поражённый сапог, — но опоздал.
Словно придавленный невидимым прессом, он вдруг сплющился, сгорбился, раздался вширь, оброс лопухообразными ушами, сморщился в глуповатой ухмылке — и в миг пожелтел. Кожа на лбу мутанта разъехалась, и прямо над переносицей прорезался третий глаз.
Автоматная очередь тут же скосила его. Мутант упал замертво, засучил ногами и затих. Жёлтое пятно начало медленно растекаться по полу.
С перекошенными лицами, Плохой и Меченый вылетели в соседнюю комнату, забыв прихватить туго набитый рюкзак с барахлом. Панический страх гнал их прочь от жёлтого трупа. Из смежного помещения разнёсся звон разбиваемого стекла, затем глухие удары по неподдающейся раме — и наконец всё стихло.
5.
Игорь просидел в своём укрытии, так и не замеченный бандитами. Те две-три минуты, пока беглые зэки суетились вокруг рюкзака, и позже, в течение трагического эпизода со Скипидаром, все трое находились под прицелом охотничьей двустволки лесника. Один неосторожный взгляд, одно-единственное опрометчивое слово, грозившее безопасности бедного мальчика, и палец Игоря, побелевший от напряжения, вдавился бы в спусковой крючок. К счастью, судьба, не посмела взвалить на душу ребёнка тяжкий груз смертоубийства — она распорядилась жизнями негодяев сама.
Лишь только оставшиеся в живых бандиты покинули сторожку лесника, воспользовавшись окном — путь через дверь был отрезан расползающимся жёлтым пятном, — Игорь выскочил из укрытия. Нельзя было терять ни секунды. Нужно было срочно уносить ноги из обречённого дома. Желтизна поглощала сантиметр за сантиметром, медленно надвигаясь на мальчика. Следует отдать ему должное: он не растерялся, не поддался панике, подобно сбежавшим бандитам, не заметался по комнате, словно грешник на раскалённой сковородке, — он принялся действовать разумно, рассудительно, предельно быстро. Вернув стол в исходное положение, то есть поставив на четыре точки, Игорь подналёг на него и с силой толкнул к входной двери, — так, чтобы труп бывшего бандита, а ныне мутанта, оказался как раз между ножек стола. Жёлтая зараза, почуяв новую жертву, медленно поползла вверх по деревянным ножкам. Не долго думая, Игорь разбежался, прыгнул и вскочил на стол. Ухватился за края руками и лёг на столешницу животом. Главное теперь — быстрота и точность. И ещё спокойствие, спокойствие и твёрдость духа.
Стол встал как раз у входной двери, распахнутой настежь. За дверью — сени, за сенями — тайга. Справа от двери, у входа, в комнату — вешалка с его шубой. Сумеет ли он дотянуться до неё?.. Став на самый край, с трудом сохраняя равновесие, мальчик сорвал шубу с крючка и тут же облачился в неё. А желтизна тем временем уже ползла по стене, по двери, растекалась по сеням, подбиралась к столешнице. Если он замешкается ещё на десять-пятнадцать секунд, то навсегда превратится в жёлтого урода. Нет, только не это! Лучше смерть… Сжав двустволку, стиснув зубы, мысленно рассчитав расстояние, Игорь оттолкнулся от края стола и сиганул в сени. Прыжок оказался удачным: ни жёлтого пятна, ни следов, оставленных Скипидаром, он не задел. Оглянувшись, краем глаза заметил, как крышка стола налилась вдруг яркой, ядовитой охрой. Успел… Теперь — последний рубеж. Сунув ноги в стоявшие в углу сеней валенки, осторожно, чтобы не коснуться невзначай поражённых участков пола, мальчик перешагнул порог некогда гостеприимного дома, давшего ему уют и тепло, но внезапно превратившегося в склеп, — и оказался на свободе.
В лицо пахнуло гарью и запахом протухшего мяса. Его замутило. Куда же теперь? Где дед Мартын? Неужели с ним что-то случилось? Не приведи Господь… Над тайгой висел свинцовый полумрак, медленно наползали сумерки. Лес кривлялся и кряхтел, изнемогая от распиравшей его адской боли, подчиняясь неведомым, сверхъестественным силам. Ветра не было, но с озера напирал знойный, насыщенный влагой воздух. Мир, агонизируя, бился в конвульсиях.
Он один. Совершенно один. На полсотни вёрст вокруг — ни души, если не считать двух трясущихся от страха выродков да шатающихся по тайге спятивших мутантов. Дед Мартын бесследно исчез. Вряд ли он жив; был бы жив, наверняка уже нашёл бы его, Игоря, одинокого, затерянного в обезумевшем лесу, обречённого на гибель. Куда теперь идти?.. Ему стало очень тоскливо и жаль себя, так жаль, что он заплакал. Легко быть мужчиной, когда рядом сильный, уверенный в себе дед, старый лесник, исколесивший тайгу вдоль и поперёк, когда можно опереться на чьё-то плечо, — но когда плеча нет, когда нет никого, кто бы мог поддержать в критическую минуту… тогда почему-то вспоминается, что ты ведь ещё ребёнок, что тебе всего четырнадцать, что ты слаб, беспомощен и одинок… Он стал судорожно вспоминать, по какой дороге они пришли сюда. Добраться бы до того заброшенного зимовья… это двадцать вёрст, или что-то около того… там можно переждать, собраться с силами, побыть денёк-другой. В зимовье и запас консервов имеется, как раз для таких вот случайных путников, так что с голоду он не помрёт. А потом… потом с новыми силами можно будет добраться и до посёлка. Это ещё двадцать вёрст. Холода он не боялся — мороз спал, в тайге оттепель, да и шубу он предусмотрительно прихватил, когда удирал из охваченной «жёлтым дьяволом» сторожки. Вот только лыжи не взял, а без лыж… Что ж, и без лыж можно дойти, коли очень-очень постараться. А он будет стараться, будет, иного выхода нет. Найти бы только дорогу…
