Джо Фауст - Сущность зла
Конечно же, Юэ-Шень просто не могла устоять перед таким искушением: когда у нее, можно сказать, под носом проносят что-то сверхсекретное и, говорят, необычайно ценное. Особенно когда ей стало известно, что среди дистилляций содержатся знания нескольких криминальных экспертов. Теперь только оставалось поднести огонь к фитилю. Чтобы события выглядели драматичнее.
Конечно, когда поступил запрос, сумма оказалась совершенно непомерной, с самого начала. Они сбили последнюю объявленную рыночную цену наполовину, но страховое агентство не выразило желания платить. Последовали другие предложения – но они были на индивидуальных доноров – а не на серию в целом.
В то же время все развивалось пока неплохо. Наши Дистилляции Первой Серии стали легендой, и сами мы стали крутой компанией, у которой содержатся на хранении такие баснословно дорогие вытяжки из людей. К тому же не нашлось дураков, готовых потягаться за эти драгоценные фиалы с самой Юэ-Шень.
Баррис прокашлялся и заерзал в кресле, как будто ему вдруг стало отчего-то неудобно в нем сидеть.
- По крайней мере, можно сказать, что так было до сих пор. Но вот появились вы...
Мэй встал с совершенно спокойным видом, миролюбиво и безмятежно улыбаясь Баррису:
- Ценю вашу прямоту, – сказал он. – Теперь приступим к делу. Раз у вас все так хорошо прошло, вы, конечно же, теперь не собираетесь выплачивать скромное воздаяние за наши труды. Понимаю, что теперь вам закрыт доступ в премиальный фонд, но, уверен, что есть и другие счета, которые вы можете списать в любое время.
- Списать... Что значит – «списать»?
- Ну, конечно же, – расцвел в улыбке капитан Мэй. – Если размер премиальных основывается на последней уценке фиалов, а, вместе с ними – и суммы вознаграждения, то вы должны нам за возврат товара в размере ста восьмидесяти семи фиалов.
- Ста восьмидесяти шести, – поправил Герцог.
Только поморщившись в ответ на это неуместное уточнение, Мэй продолжил:
- Какая разница. Остановимся на счете в двести восемьдесят миллионов и на этом покончим. Мы готовы обсуждать эту цену и даже пойти на понижение, сделать вам, так сказать, скидку, как молодой и развивающейся компании, но поймите одно – нам не нужен кредит и чеки, нам нужен наличман. Причем мы предпочтем сохранить анонимность и остаться в тени.
- Странно, – сказал Баррис. – После того, как я рассказал вам столько всего, я думал, вы поймете. Никаких обсуждений не будет. Никаких переговоров. И никаких финансовых пересчетов. Вы не получите наличных, капитан Мэй. Я не стану выписывать даже чеков – ничего не будет, кроме того, что вы уже так опрометчиво уничтожили. Корпорация «Сущность» не сможет оплатить тех наличных, которые вам бы хотелось...
- Списа-ать, – пропел капитан.
- ...даже если бы мы захотели это сделать. Но, смею вас заверить, капитан, мы ни в коем случае не захотим.
- Как? – насмешливо откликнулся Мэй. – Мне кажется, я слышу отказ?
- Капитан, как объяснил ваш друг, исчезновение дистиллятов оказало корпорации неоценимую услугу. Вы можете пройти пространство от Сола до самых окраин галактики, и каждый на вашем пути будет знать о нашем существовании и укажет вам дорогу к ближайшему филиалу «Сущность». В каждом баре и пабе на галактических просторах вы услышите какую-нибудь новую сплетню о нашей корпорации. Везде ходят о нас слухи. И назовет нас всякий сущий в галактике язык. Несколько храбрецов уже рискнули жизнью или своими конечностями во славу корпорации. Дело вечно – когда под ним струится кровь. За последние десять лет многие сделали себе карьеру, прославившись именно в качестве легендарных искателей и добытчиков этих фиалов. Так-то, капитан!
- Тогда представьте себе реакцию публики, когда мы объявим во всеуслышание, что некая анонимная шайка наемников так просто взяла и нашла драгоценную реликвию корпорации...
- Нет, капитан. Это будет значить для нас падение интереса публики, и, как следствие – падение интереса к нашим акциям и нашему товару. Спросите у молодого человека, что это значит в условиях современного рынка, он вам лучше объяснит. Память человеческая коротка, и мы не собираемся ее укорачивать, тем более – в отношении Корпорации. Не так ли, капитан? Я ведь не похож на сумасшедшего? А-ха-ха, – беззастенчиво рассмеялся ему в лицо Баррис, скаля белоснежные стоматологические зубы.
«Тоже, наверное, биопротезы», – пронеслось в голове капитана. Мэй скрестил руки на груди жестом опытного космического волка, готового сказать свое последнее слово в данном разговоре.
- Хорошо, – изрек он. – Пусть будет так. Мы уходим. Мы забираем эти фиалы – простите – дистилляции и...
- Простите... Какие такие дистилляции? – переспросил Баррис с наивным видом. Со стороны могло показаться, что он вообще впервые слышит подобное слово. – Вы видите здесь что-то, что имеет отношение к нашей бесследно пропавшей продукции?
Мэй лихорадочно осмотрелся по сторонам и только теперь вспомнил: Мелроуз. И подлую улыбку этого юного подонка, когда фиалы выносились вон... Длинное ругательство уже начало стартовать и набирать силу в наступившей на миг тишине, и сокрушительный удар кулаком по столу уже заколебался под сводами кабинета. Герцог вскочил с места и схватил капитана сзади, как эпилептика, оттащив его, когда пальцы были уже в сантиметрах от горла Барриса.
- Мэй! – закричал Герцог. – Остановитесь! Все в порядке!
Баррис покачал головой.
- Так я и думал. – Он усмехнулся. – Еще одна парочка помешанных пытается запачкать доброе имя нашей компании. – Он нажал на кнопку в столе, и дверь тут же распахнулась, впуская сержанта с оружием наперевес. – Уберите отсюда этих... субъектов.
Сержант Эмерсон грозно вскинул парализатор.
- Ты еще услышишь обо мне, мерзавец! – прокричал Мэй.
Герцог схватил его за плечо и попытался выставить за дверь.
- Все в порядке, Мэй. Все идет как надо.
Всем телом рванувшись на Барриса, капитан наставил на него указательный палец:
- Мы разнесем слух о вас по всей Вселенной! Умрем, но опозорим...
- Пошли, Мэй, – твердил Герцог.
- ...и тогда ты узнаешь...
Сержант надавил спусковую скобу парализатора, и воздух тут же наполнился электрическими искрами. Озон защипал в носу у Герцога, и Мэй, доселе сопротивлявшийся, вдруг выпрямился как соляной столб, в который, по преданию, превратилась жена Лота. Он стал прямым и несгибаемым, как Родосский колосс или как аттическая колонна.
- А-а-а-а-ах! Черт возьми, – прозвучал голос капитана.
- Следуйте за мной, – спокойно проговорил сержант.
Мэй попятился из кабинета на негнущихся ногах, словно чудовище Франкенштейна, только что вставшее с операционного стола.
