Мария Симонова - Профессия - смертник
Вот Степан и убедился в правильности своих догадок - этот спортивного вида блондин, гладко прилизанный, неизменно одетый в белое, действительно был не кто иной, как самый "серьезный" из его кредиторов - Валентин Хольц. долгожданному гостю, появившемуся на пороге в сопровождении одного бандита и двоих из его охраны, Хольц присесть не предложил - будем надеяться, потому, что вся остальная мебель была закрыта чехлами: дом и впрямь находился в состоянии ремонта.
- Добро пожаловать, Степа! - радушно начал Хольц, пребывавший слегка навеселе. Его мнимое добродушие, не таившее под собой на самом деле ни грамма дружеских чувств, ничуть не обмануло Степана. - Сожалею, что для нашего свидания пришлось прибегнуть к таким крайним мерам, - продолжал Хольц, вальяжно разваливаясь в кресле. - Но у меня создалось впечатление, что ты хочешь меня кинуть. А, Степа? Признайся, ведь хочешь? Или ты скажешь, что я слишком мнителен?
- Я не собирался тебя кидать. - Степан вовсе не желал оправдываться, но, увы, любое объяснение это как бы подразумевает. В результате так и вышло: Просто я пока не могу вернуть тебе деньги. Ты же знаешь, что я на этом деле вообще полностью погорел...
- Меня не интересуют твои проблемы, - сообщил Хольц елейным тоном. - Я, помнится, назначил тебе срок - и он давно вышел.
- Но я же не брал у тебя в долг! - всерьез разозлился Степан. - Ты вложил в наш проект деньги, идя на определенный риск...
- Я так и думал, - перебил Хольц, скроив обиженную мину. - Как быстро мы докопались до истины! Ты не собираешься мне ничего возвращать, верно? Считаешь, что финансовый крах вашей конторы освобождает тебя от ответственности?
- Будь у меня деньги, я бы их тебе отдал, - сказал Степан честно, хотя в этом прогоревшем деле его собеседник являлся таким же ловцом удачи, как остальные трое учредителей, с той только разницей, что Хольца вместе с его капиталом привлек лично Степан. На свою голову. - Но, - продолжал он, поскольку денег у меня нет и взять их негде, то в какой-то мере да - ты прав, я так считаю.
- И очень напрасно! - воскликнул Хольц с крокодильей улыбкой, одновременно набульки-вая себе коньяка в рюмку. - Начнем с того, что ты заморочил мне голову, втянул в это провальное дело. Стало быть, с тебя и спрос. А насчет отсутствия финансов - ну зачем же так категорично? У тебя ведь, кажется, есть квартира?
- Квартира не моя, - процедил сквозь зубы Степан, внутренне закипая, но пока еще сдерживаясь. - Она принадлежит моей тете.
- Так неужели тетушка не выручит любимого племянника? Или она предпочтет получить его голову почтой? - тут Хольц резко посуровел. - Запомни, Степа, я не шучу - со мной это кидалово не проходит! Да, и кстати, - вдруг вспомнил он, не забудь про двойные проценты! - с этими словами он опрокинул в рот коньяк.
Воспользовавшись паузой, в разговор вступил доставивший Степана водилаединственный, о
чем Хольц пока не подозревал, оставшийся в живых браток из сегодняшней "группы захвата".
- А ты знаешь, что этот гад, - зловеще начал он, - положил по дороге сюда двух моих ребят и покалечил мне машину. Так что ты уж не обессудь, но условия нашего договора придется изменить: сначала он расплатится с нами по полной программе, а уже все, что от него останется, - твое.
Хольц в недоумении воззрился на братка, потом перевел взгляд на вздыхающего Степана, недоверчиво вздернув белесые брови:
- Два трупа, плюс машина?.. - такого сюрприза он явно не ожидал. - Как же это ты умудрился, Степа, а?..
- Да никак, - Степан усмехнулся, - Валя. Просто этот придурок пялился на меня, вместо того чтобы смотреть на дорогу - вот мы и сковырнулись. И я, конечно, теперь у него во всем виноват. А ты, выходит, внакладе, - подсыпал он перцу в разногласия, наметившиеся во вражеском лагере.
- Ты у меня, гнида, сейчас узнаешь, кто виноват! - рассвирепел браток до такой степени, что людям Хольца пришлось придержать его за локти.
- Я и так знаю, - заверил Степан, подразумевая, между прочим, себя, о чем бандит, естественно, не догадывался. Хольц в своем шикарном кресле только поморщился:
- Да у тебя, как я погляжу, просто дар наживать на свою задницу проблемы!
- На самом деле все это не имеет значения, - решительно заявил Степан и выдал, как припечатал: - Никто из вас ничего не получит. Потому что квартиру моя тетя продавать не будет!
- Почему же? - приторно улыбнулся Хольц, становясь похожим на зверя из породы кошачьих: внешняя леность и хищный огонек в глазах, свидетельствующий о желании сожрать наглую мышь, не брезгуя шкуркой, коготками и хвостиком.
- Я буду последним кретином, если ей это позволю, - сказал Степан. - Так что можешь убить меня прямо сейчас - отсрочка все равно ничего не даст.
- Зачем же убивать? С мертвого тебя и взятки гладки, а? Это всегда успеется, - констатировал Хольц, поселив в Степане опасение, что в данный момент ему не удастся задействовать "зверя", поскольку ни на жизнь его, ни на здоровье здесь пока никто не посягал. Но дальнейшая речь Холь-ца вселила в него надежду на обратное: - А сейчас ребятки немного тебя поучат. Наглотаешься своей кровушки и, глядишь, поумнеешь. А заодно представишь на своем месте бедную тетю - с ней ведь тоже может такое произойти, а? Бандиты распоясались, совсем не уважают старость, сегодня каждый может пострадать, просто выходя на улицу.
Только теперь Степан впервые подумал о том, что под удар может попасть его тетушка - невинное создание, божий одуванчик, не огражденный от внешних бурь никакими таинственными полями, единственно своим преклонным возрастом. При одной только мысли о намерениях этой сволочи Хольца причинить его старушке какой-то вред Степана окатила волна жгучего бешенства.
- Только посмей ее тронуть! - рыкнул он и кинулся к Хольцу, собираясь сцапать его за грудки и как следует встряхнуть. Остановить его если и могли, то не успели, поскольку бодигарды Хольца, рыпнувшись одновременно все втроем вперед, помешали при этом друг другу. Так что Степан практически беспрепятственно достиг их хозяина, однако намерение свое осуществить не смог: Хольц, будучи, как уже было отмечено, мужчиной спортивным, успел вскочить на ноги, схватив при этом со стола бутылку коньяку - разумеется, не для того, чтобы предложить гостю выпить мировую, а с другой, сразу выявившейся целью запаять ему этой дорогой стеклотарой в лоб. Степан вынужден был сдержать свой первоначальный порыв и загородился первым, что попалось под руки - а попался лежавший на столе "дипломат", он и принял на себя осколочный удар. После чего события, абсолютно вроде бы не благоприятствовавшие Степану (кругом враги и их дача, где они властны сотворить над ним любой произвол), внезапно приобрели новый, совершенно неожиданный колорит.
