Андрей Дмитрук - Морская пена
- Предпочитаю морской, и вообще без самолетов.
Плато было открытым лишь со стороны роскошного бункера Вирайи. Равнину подковой сжимала угрюмая стена, эскарпами и бастионами уходившая к поднебесным ледникам. Короткая передышка после ночной смены. Не для людей, для техники! Скоро под стеной застрекочут автофрезы, бульдозеры, камнедробилки, чихнут дымом первые взрывы. Отделка плато заканчивается. Аэродром уже готов полностью, и на нем китовыми тушами покоится не менее полусотни "змеев". Прибывшие перед рассветом - глянцево-черны, простоявшие ночь - подернуты седым инеем.
Возле сборного дома диспетчерской с локатором и порослью антенн на гофрированной крыше - стадо грузовиков и цистерн. Наметанный глаз Вирайи замечает отсутствие тяжелых многоколесных платформ. Значит, детали огромной фрезы выгружены и отвезены к месту еще затемно.
Ребячливо прыгнув с камня на камень, Аштор споткнулась и чуть не вывихнула лодыжку. Однако Вирайя успел подхватить подругу, за что и был награжден поцелуем.
Вдруг ожило скопище унылых бараков на правом краю плато. Звеня комариным криком, посыпались из дверей темные фигурки, бешено пронеслась среди них машина надсмотрщика, и люди стали строиться в колонны.
Некоторые отряды были составлены из рабов чуть ли не вдвое ниже нормального роста. Аштор знала, что это вовсе не дети, а смышленый карликовый народ, весьма ценимый Избранными; Вирайя, как член Круга, был осведомлен, что пигмеи выведены все в той же подземной кухне Острова специально для рудничных работ, где предпочтителен малый рост...
Аштор присела, изящно вытянув и скрестив ноги в меховых сапожках. Под горой уже фыркали, скрежетали, плевались отдохнувшие машины, начиная сгрызать последние неровности плато. В центре подковы зияли четыре жерла, четыре тоннеля в подземный город, озаренные изнутри рассеянным светом ламп и вспышками сварки. В три тоннеля вливались колонны свежих рабов, а из крайнего правого выползала по дороге, петлявшей под скалами, медлительная муравьиная цепочка рабочих, окончивших смену.
Аштор пригласила Вирайю сесть рядом с ней на валуне. Внезапно закрыла ему ладонями глаза:
- Сказать, о чем ты сейчас думаешь?
- О чем? - спросил Вирайя, хотя не сомневался, что Аштор угадала. Налетел первый порыв дневного ветра, унося душевное равновесие.
- О том, что сегодня из горы вернулось очень мало рабов.
- Втрое меньше, чем вошло в нее вчера!-воскликнул Вирайя. Он оторвал ладони Аштор от лица и взглянул ей в глаза. Она бывала гордой в такие моменты: не сомневалась, что только с ней адепт Ордена позволяет себе быть откровенным и беспомощным. Аштор упивалась тем, что она, уступая другу в интеллекте и знаниях, чувствует себя в этой жизни крепче, опытнее, взрослее Вирайи.
- Ты им ничем не можешь помочь. Если они будут работать меньше - не успеют закончить к сроку.
- Да, я не могу им помочь, - глухо согласился Вирайя, глядя в сторону тоннелей. Вслед за цепочкой обессиленных людей тащились черные грузовики с высокими бортами.- Недавно я понял, что вся моя власть - призрак, мираж! Кроме того, я трус! Я мог бы построить больницу, позаботиться о безопасности их труда. Мог бы приказать надсмотрщикам быть более человечными...
- Так в чем же дело? Ради Единого, сделай все это и успокойся! Ты знаешь, меня волнуют не столько рабы, сколько твое состояние.
- Я трус, - упрямо повторил Вирайя. - Если я сделаю это, Орден ничего не возразит, даже поддержит, ведь им некем заменить меня до конца строительства. А потом, когда убежище будет готово... Ведь я даже не прошел все испытания, я только формально Священный - чего им со мной церемониться?
- Что ж, значит, вина с тебя снимается!
- Нет!- крикнул Вирайя, и слабый крик его растаял, не родив эха, в разреженном просторе.- Может быть, я погибну потом, но зато спасу сотни... сотни... Если бы не эта стройка, я бы всю жизнь был как спящий! Видишь эти грузовики? Там навалены мертвые и раненые... как дрова!
- Прошу тебя, хватит! - прошептала Аштор, обнимая друга. - Разве ты не понимаешь, что все равно... ни одного из строителей убежища не оставят в живых? Что даже мне не разрешат улетать отсюда, если я захочу? Но я не захочу, будь уверен.
- Конечно,- сказал он, потупясь. - Я не только трус, но и самый настоящий подлец. Я только тогда подумал, что искалечил тебе жизнь, когда ты вышла из самолета.
- Искалечил бы, - уточнила Аштор, соскальзывая с камня и становясь на колени перед Вирайей, - искалечил бы, если бы я тебя не любила. Довольно самоистязаний. Я сегодня с тобой слишком серьезна, это тебе во вред...
Она решительно встала и рывком подняла с валуна Вирайю.
- Во что бы то ни стало,- ты понял? - во что бы то ни стало нам надо выжить, и убраться отсюда, и жить свободно!
Хризолитовые глаза Аштор истерически сузились, совсем как тогда, в первый вечер у Шаршу, но она быстро овладела собой.
- Надеюсь, что и после катастрофы останется где-нибудь теплый морской берег...
- Останется,- сказал Вирайя, краем глаза уловив какое-то новое движение у скал. - О, платформы возвращаются! Значит, сборка фрезы окончена...
- Поезжай,- насмешливо сморщила нос Аштор. - Тебе же не терпится.
Они поцеловались. Потом Вирайя достал из-под шубы радиопередатчик, повешенный на шею, и вызвал вездеход.
IX
Послеполуденные часы - раскаленное сердце суток. Высушенная пыль на площадке под баньяном легка, словно пудра; мелкие птицы, сражаясь за обгрызенную лепешку, подняли красноватое облако, и оно не торопится оседать.
Глубокие тени конусов-хижин. Следы босых ног и коровьих копыт в пыли тянутся до самых джунглей. Солнце выпило воду из колоды для скота, и некому налить свежей, словно деревню поразила чума. Испуганно вспорхнули птицы из лесу надвигается рокочущий шум, прерываемый треском гибнущей поросли. Похоже, что бежит, часто дыша, взбесившийся слон.
Облепленный паутиной и листьями, выкатился на площадку под баньяном бронетранспортер. Отчаянная птаха метнулась наперерез, из-под рубчатого колеса умыкнула спорный огрызок лепешки. Транспортер остановился.
В тишине ударил бортовой люк, из него вылез, пошатываясь, бледный, мокрый от пота Индра. Расстегнутая черная рубаха топорщилась на его похудевшем, подсохшем теле: подобно большинству Избранных, стажер страдал в тропиках от солнечных ожогов и не раздевался даже в сильную жару. Обалдев от духоты в машине, последнюю часть пути Индра думал только о том, что кондиционер бессилен и надо выпросить в штабе сектора баллоны со сжиженным воздухом. Образ серебристой капли, испаряющейся живительным холодом, стал так болезненно ощутим, что стажер не выдержал и тут же в машине вылил на себя ведро воды. Зная уживчивый нрав стажера, солдаты отпустили серию соленых шуточек. Зато механик-водитель Матали, подскочив от брызг, чуть не уткнул машину носом в могучее дерево и непочтительно назвал Индру капризной бабой.
