Джимми Гийо - Сферы Рапа-Нуи
Подвешенный на тросах огромный продолговатый аппарат покачивался над верхушками волн при спуске с чилийского корабля в нескольких километрах от берегов острова Пасхи. Помещение внутри Батискафа-2 было достаточно обширным: пять метров в длину, три с половиной в ширину, но высота не более двух с половиной метров. Поскольку готовилось пробное погружение, то, помимо командана Лагранжа и лейтенанта-океанографа Андре Фабра, в батискафе находились пассажиры — Христиан Денуае, Жанна Мансуа, Бернар Леруа, Лоренцо Чьяппе. Сидя перед пультом, светящимся циферблатами, утыканным рукоятками и штурвальчиками, этнограф и его товарищи изучали пластинки, найденные в пещере острова Моту-Нуи. На первой была выгравирована карта Рапа-Нуи в том виде, как он выглядел раньше, то есть вытянутый в два раза больше на восток. На другой пластинке тоже был изображен остров, но его очертания никому не были знакомы.
— Эта вторая карта совершенно непонятна, — ворчал Пьер Лагранж. — Если она в том же масштабе, что и предыдущая, то, скорее всего, этот остров сейчас не существует. В некую эпоху он был поглощен океаном, как это случилось с восточной частью Рапа-Нуи.
— А может, все же речь идет вовсе не об острове, — рискнула Жанна Мансуа.
— Вы хотите сказать, что это, возможно, континент?
— Вы сами подтолкнули к этой мысли, говоря о другом масштабе карты, командан, — напомнил этнограф. — Как толковать эту карту, если она составлена в относительно крупном масштабе? — спросил он, сравнивая пластинки.
— Может быть, это и континент, — улыбнулся офицер. — Например, Муnote 19, древний континент, поглощенный океаном? Послушайте, Денуае, спускайтесь с небес на землю!
— Да мы и так спустились достаточно низко, командан, уже почти в воде, — обронила филолог.
— Ах, да, — тут же обернулся он к ней. — Я и забыл, что это ваш конек!
— Вовсе нет, просто я выдвигаю рабочую гипотезу, — отпасовал этнограф.
— Хотите сказать, что это гипотеза, основанная на серьезных геологических данных? На океанографических и археологических исследованиях? Было бы странным, если бы вы оказались правы, а все другие — в дураках!
— Ну, знаете, командан, батискаф здесь как раз для того, чтобы проверять наши гипотезы, так что пари принимаются!
— О’кей! Ставлю бутылку чинзано, тем более что сегодня мы обогнем остров в подводной его части в пятнадцати километрах от берега. Сейчас мы находимся над бездной в две тысячи сто метров. Мы пройдем в трехстах метрах от поверхности вокруг подводных холмов. — Он показал на нынешнюю карту Рапа-Нуи и добавил: — Там, на континентальном основании острова, на трехсотметровой глубине должна продолжаться одна из этих Арада, или, как их называют, «дороги отплытия», которые еще видны на современных берегах! В соответствии с картой мы должны находиться сейчас прямо у точки, где дорога кончалась и уходила под воду. Но полагаю, что мало шансов обнаружить ее дальнейшие следы. Десятки, а то и сотни метров осадочных пород должны скрыть ее.
— Давайте-ка, Фабр, продолжайте командовать погружением!
Лейтенант взял в руки микрофон.
— Отпускайте тросы!
— Но у вас-то передатчик работает! — удивился этнограф.
— Да. Начиная где-то после пятнадцати километров от берега, но передает только на расстояние около двух километров, что совершенно непонятно. Мы проводили опыты и на катере, но передатчик действовал на том же расстоянии, и точка! Наш друг Тонио увидел бы в этом руку Аку-Аку, — усмехнулся, он.
Шум машин заглушил грохот воды, вливавшейся в балластные цистерны: батискаф начал погружаться. На зеленом экране сонара — ультразвуковое зондирование — рисовались арабески пульсирующей волны. Импульс с регулярными интервалами странным образом резонировал в кабине батискафа. На командном пульте светилась целая куча шкал, на которых неистовствовали стрелки или бежали целые колонки цифр. Темным пока оставался только телевизионный экран, поскольку внешние телекамеры не были включены.
Расположившись позади офицеров-океанографов, пассажиры следили за их жестами, точными и взвешенными. На глубине триста метров включились подводные прожекторы и заработали телекамеры. На экране появилось огромное пространство, покрытое водорослями, настоящий подводный лес, населенный странными обитателями: призрачными медузами, змеевидными полупрозрачными рыбами, креветками. Возбужденные светом прожекторов, растения грациозно распускали свои разноцветные покрывала, которые медленно колыхались.
Континентальный цоколь острова ступенями поднимался к западу. Командан Лагранж включил панорамный обзор. Почти рядом с ними был сход в бездну, всего в каких-то десятках метров. Зияла пропасть в тысячу восемьсот метров глубиной. Батискаф повернулся бортом к «берегу» бездны; противоположная часть была обращена к великолепной цепи подводных холмов. На экране медленно проплывала картина дна — песок, скалы, обломки кораллов, все это проглядывало сквозь заросли водорослей. Иногда под лучом прожектора вспыхивали старые перламутровые раковины, возникали облачка песка, поднятые при бегстве рыб, похожих на ската.
— Конечно, — вздохнул командан Лагранж по прошествии четверти часа. — Было бы наивно надеяться найти продолжение одного из этих путей «разгрузки», ранее используемых полинезийцами. С незапамятных времен их покрывают осадки… Черт побери! — вдруг выругался он, лихорадочно работая рычагами и рукоятками…
— Вы что, наконец обнаружили дорогу? — спросила Жанна Мансуа.
— Да нет. Это скорее напоминает какой-то прибор-индикатор. Смотрите! Смотрите, опять появился! — крикнул он, начиная увеличивать изображение на экране.
И тут действительно на экране возник какой-то объект, вроде металлической пирамидки высотой в три метра с мачтой, на вершине которой располагался черноватый шар около метра в диаметре. Все это было чистое, гладкое, без следов коррозии и раковин-паразитов!
— Вот так раз! — пробормотал археолог Леруа.
— Как вы думаете, что это такое?
— Извините, Жанна, но у меня под рукой нет туристического путеводителя!
Ироническое замечание командана Лагранжа прозвучало тем не менее фальшиво, поскольку лицо его выражало такое же удивление, как и у всех остальных.
— Может быть, это какой-нибудь океанографический прибор, — настаивал Леруа.
Его собрат Лоренцо Чьяппе пожал плечами:
— Ничего похожего на то, что устанавливает мое правительство.
— К тому же, — назидательно добавил лейтенант Фабр, — вообще не существует океанографической аппаратуры такого типа… Я действительно не понимаю, для чего может быть предназначена эта пирамида с шаром.
