Филип Фармер - Там, по ту сторону
– Откуда мне знать? – сердито бросила Патриция. – Ты сам говорил, что, по его словам, энергия может на них воздействовать. Возможно, он прикладывает большое количество энергии, а это для них мучительно.
– Или, может быть...
– Да?
Она нагнулась вперед и немного в сторону, чтобы загасить окурок; щит сдвинулся набок. Груди у нее были красивыми и полными, не слишком большими и не слишком маленькими – как раз такими, как у отрицательной героини Эдвина Бута в первоначальной версии «рогов Торговца».
– У меня нет никаких улик, подкрепляющих мои рассуждения. Но, возможно, Вестерн предлагает нечто твоему отцу, и это заставляет его лгать.
– Зачем ему это? – спросила Патриция. При этом лицо ее снова исказилось.
– Не знаю. Может быть, Вестерн лжет твоему отцу, предлагая... Ну, скажем, шанс вырваться оттуда. Пусть это и загробная жизнь, но она вовсе не напоминает рай. Тьфу, что я говорю! Никак не могу отделаться от впечатления, что они – действительно умершие люди.
– Почему ты так сильно противишься этой идее?
– Давай не будем начинать этот спор, – предложил Карфакс.
Примерно минуту она молчала; затем открыла рот, но тут же закрыла – из дверного громкоговорителя раздались три коротких свистка. Карфакс встал, подошел к двери, заглянул в глазок и произнес кодовое слово, которое открыло замок. В номер вкатилась куполообразная черепаха, остановилась по его команде и откинула крышку. Карфакс забрал поднос с тарелками и чашками, и велел черепахе покинуть номер.
Патриция так накинулась на ужин, словно не ела с самого утра. Карфакс и сам проголодался, глядя на нее, и помог ей доесть всю посуду и столовые приборы, кроме одной ложки – горничная забыла пополнить бутыль с растворяющим соусом, и его не хватило.
– Вишня, – заметил он, повернул ложку так, чтобы можно было прочесть рельефные буквы на ее ручке. – Не люблю синтетическую вишню, хотя обожаю домашний вишневый пирог.
Поднос должен был, по идее, иметь вкус шоколадного молочного коктейля, и Карфакс решил оставить его на потом.
Затем он налил по 50 грамм коньяка, и они молча чокнулись.
– Интересная мысль пришла мне в голову. А что, если я беседовал вовсе не с твоим отцом, а с его ловкой имитацией? Ведь голос можно подделать. А то, что меня так напугало, могло быть просто голограммой...
Она поставила рюмку.
– А для чего Вестерну прибегать к таким театральным эффектам?
– Да чтобы напугать меня!
– Зачем?
– Чтобы я не задавал больше вопросов. Дядя... – Он запнулся в нерешительности, словно ему было трудно произнести эти слова. – Дядя Руфтон так и не ответил мне, могут ли люди-медиумы вступать с ними в контакт. То есть, я имею в виду, с эмсами.
– Ты можешь спросить об этом же у своей жены.
– А если она не знает? Эти... эмсы... понимаешь ли, далеко не всезнающие.
– Я была у очень известного медиума, – сказала Патриция. – У некоей миссис Холлис Уэбстер. Она производит впечатление честного человека. По крайней мере, с нее сняты обвинения в мошенничестве благодаря деятельности Комиссии по психическим исследованиям Сиракузского университета.
– Ты ходила к медиуму? Для меня это новость. Но для чего? Чтобы поговорить со своим...
– Да, со своим отцом.
– И каким же был результат?
– Я ходила дважды, и оба раза у миссис Уэбстер ничего не получилось. Правда, во второй раз она сказала, что почти вышла на контакт. Ощущала это.
– Ощущала?
– Она утверждает, что медиумы-люди, истинные медиумы, используют те же принципы, что и «Медиум». Однако они пользуются несколько отличными чувствительными органами и преобразователями. Вместо экранов и приборов – комбинации нервных импульсов, которые преобразуются в ощущения. Это почти настолько же достоверно, как и показания прибора с проградуированной шкалой.
– И она вступает в контакт с умершими людьми, а не с эмсами, так ведь?
– Собственно говоря, меня это тоже интересовало. Она сказала, что не сомневается в том, что существа, выходящие на контакт, являются душами умерших. Но, говорила миссис Уэбстер, твоя теория может быть верной. Или, по крайней мере, в ней есть доля истины. Она склонна считать, что Вестерн пробил канал связи с миром демонов. О, не улыбайся! Она вовсе не имеет в виду маленьких рогатых дьяволов с вилами и прочими подобными атрибутами. По ее мнению, это злые духи. Зловещие существа. Не призраки грешников, а что-нибудь вроде... ну... падших ангелов. Она утверждает, что они маскируются под людей, чтобы...
Патриция замолчала, услышав тяжелый вздох Карфакса.
– В чем дело? Я понимаю, что все это звучит нелепо – во всяком случае, для тебя, и даже в чем-то для меня, но не...
– Теория миссис Уэбстер является извращением моей гипотезы, – сказал он. – Разница только в терминах. Она говорит «злые духи», а я – «эмсы», хотя и в несколько отличном от Вестерна смысле. Во всяком случае, «эмс» звучит как-то более наукообразно. Но этот термин не может быть подвергнут какому-либо анализу. Ни у меня, ни у миссис Уэбстер нет доказательств, чтобы подкрепить свою гипотезу. За исключением того, что «Медиум» показывает мир, являющийся сущим адом, все остальное является чистой фикцией. И если существа, которых мы видим на экране «Медиума», на самом деле являются покойниками, то они находятся в преисподней!
– Миссис Уэбстер утверждает, что мы видим только то, что нам показывает электроника, но не их истинное обличье. Так же, как электрическая волна, возбуждаемая сердцебиением, вовсе не показывает само сердце.
– То же говорит и Вестерн, но в несколько иной интерпретации, – произнес Карфакс.
В течение нескольких минут он молчал. Патриция сидела тихо, не шевелясь, только время от времени затягивалась сигаретой.
– Ладно, – произнес он наконец. – Я хочу посмотреть на эту миссис Уэбстер. Назначь с ней встречу на следующей неделе. Скажем, в понедельник.
– Тон довольно скептический.
– Я не настолько ограниченный, чтобы не подвергнуть гипотезу проверке.
– Какую гипотезу?
– Что умершие могут общаться с людьми-медиумами.
– Я хотела бы еще выпить.
– Пожалуйста.
Он встал, налил ей чуть больше пятидесяти грамм виски и бросил в бокал три кубика льда. Она протянула руку, и он почувствовал как бы разряд электричества, проскочивший между ними. Но напряжение, его обусловившее, было чисто психического, а не электрического свойства. И еще он понял, что многие его мысли совпадают с ее мыслями.
Несколько ошеломленный, Карфакс вернулся к своему креслу. Она была его двоюродной сестрой. Но у него не было намерения сделать ее беременной и, кроме того, он уже давно не имел женщины, а к ней ощущал четко выраженное влечение. Может быть, даже более сильное, чем хотел бы в этом признаться.
