Гарри Килуэрт - Ангел
Комната была пропитана прокисшим сигарным дымом, сочившимся, казалось, прямо из потрескавшейся кожи кресла Мановича. В пепельнице, стоявшей между Ванессой и полицейским, тлел окурок. Дым щипал ей глаза, жилет Мановича был обсыпан пеплом.
Ванесса придала своему узкому липу такое выражение, чтобы у мужчины, сидящего по другую сторону стола, не было сомнений по поводу того, что она о нем думает. Манович неодобрительно взирал своими бледно-голубыми глазами на это выражение, а в уголках его толстогубого рта выступила слюна.
— Значит, донесла на меня, да? — начал он.
— Я сообщила в полицию, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны осуществляющего надзор полицейского. Скажите спасибо, что я не позвонила вашей жене.
— За это я мог бы упечь тебя в тюрьму.
Ванесса бросила на него презрительный взгляд.
— Об этой угрозе мне тоже придется сообщить.
Он махнул рукой.
— Не выводи меня больше из себя, Ванесса. И запомни — мне плевать на то, что ты скажешь моей жене. И ей на это плевать. Такие у нас отношения. Но я точно знаю, что она не побежит в полицию, если парень вроде меня обратит на нее внимание. Она этому только обрадуется. Не стыдно, что настучала на меня? Я думаю, у нас не очень любят стукачей. Пойми, меня все это просто забавляет, не более того.
— Что вы от меня хотите? Чтобы я обезумела от страха, как все те, кого вы запугивали? Я не преступница. Психиатр…
— Ну да, я знаю, заключение психиатра помогло тебе на суде выкрутиться, но это не означает, что ты совсем невиновна, иначе тебе не дали бы условный срок. Я вовсе не собираюсь над тобой измываться, и мне безразлично, к кому ты побежишь со своими жалобами. Пока я справляюсь со своей работой, мне нечего бояться. Думаешь, я испугался Спитца? Так, что ли?
Он переложил с места на место несколько бумаг на столе, и этот жест не оставил у нее ни малейших сомнений относительно ответа на вопрос. Странно, но похоже, что маленький, но находчивый Дэнни действительно здорово напугал этого типа.
— Между вами что-нибудь есть? — с ухмылкой спросил Манович.
Ванесса замечталась, вопрос застал ее врасплох, и она разозлилась. Грубость Мановича и его грязные намеки приводили ее в ярость. Почему люди такого сорта считают, что им все дозволено в обращении с поднадзорными? Ему надлежит помогать ей, а не пытаться влезть в душу. Это он болен, а не она.
— Как вас вообще могли назначить ответственным за надзор? Вы так грубы и невоспитанны! Неужели не существует никакой системы отбора, которая отсеивала бы таких, как вы?
Он покачал головой и улыбнулся.
— Не много ли ты болтаешь? Я тоже мог бы пожаловаться…
Ванесса мгновенно поняла намек и почувствовала приступ тошноты.
Он снова ухмыльнулся.
— Видишь ли, Ванесса, — начал он, облокотившись о стол, — у таких женщин, как ты, нет защиты против таких людей, как я. Мы всегда побеждаем. Я могу вывалять тебя в грязи, а тебе все равно придется вернуться, чтобы получить еще. И ты ничего не поделаешь.
Она смотрела на тонкие волоски, зачесанные на лоснящуюся лысину. На редкость отвратительный тип. Немного похож на ее отца.
Сигара с обслюнявленным кончиком все еще дымилась в коротких и толстых пальцах Мановича. Ванесса выхватила окурок, прижала его к руке возле запястья и истошно завопила. Манович в испуге вжался в кресло.
Раздалось короткое шипение, и в воздухе запахло горелым мясом.
— Он сжег меня! — закричала она и бросила сигарный окурок на стол.
Кто-то заглянул в комнату через мутный дверной глазок.
— Господи! — прошептал Манович; на его широком лбу выступили капельки пота. — Чего ты, черт возьми, добиваешься? — Обеими руками он вцепился в ручки кресла, как будто собирался взлететь, пробив в потолке дыру. Ванесса буравила его взглядом.
— Думаете, вам поверят, если вы скажете, что я сожгла себя сама?
Под пристальным взглядом Ванессы он поежился и сник.
— Отвяжитесь от меня. Раз и навсегда.
Похоже, за дверью кто-то прислушивался, пытаясь разобраться, что происходит в комнате. Манович бросил взгляд на дверь, и по его лицу потекли струйки пота. Наконец послышалось цоканье удаляющихся женских каблуков.
— Хорошо, хорошо, — сказал полицейский, напуская на себя озабоченный вид. — Вы сейчас работаете? После суда вам не предлагали уйти с работы?
Ванесса привыкла переносить боль, но сейчас не удержалась от слез и отвернулась. Манович не увидит ее слез, такого удовольствия она ему не доставит. Ей не пришлось бороться с обычным желанием взглянуть на рану, потому что хорошо знала, как выглядит подобный ожог. Маленькие ожоги быстро заживают, хотя в первое время они очень болезненны. Примерно через неделю у нее прибавится еще один рубец, вот и все.
— Нет, я встретила понимание.
— Хорошо, прекрасно. Если надумаете уехать из города, сообщите мне, куда направляетесь и с кем намерены встретиться. Понятно?
— Вы говорили мне об этом в прошлый раз.
— Прекрасно. Я повторяю только для того, чтобы вы лучше поняли. Вы должны быть здесь в следующую пятницу, ясно? Замечательно. Тогда до пятницы.
Ванесса вышла на улицу и глубоко вздохнула. Скотина! Как таким подлецам удается выходить сухими из воды? Наверно, большинство женщин, к которым он приставал, были слишком запуганы, чтобы жаловаться. Должно быть, ему удавалось добиться успеха в семидесяти-восьмидесяти процентах случаев. Она была одной из немногих, кого запугать не удалось, и если ей представится возможность, она ему отплатит.
Теперь можно было и взглянуть на рану. Ожог оказался не слишком серьезным. Она видала и похуже. Длинный рукав закрывал его, так что никто ничего не заметит.
Прежде всего Ванесса зашла в кафе. Только после нескольких чашек кофе руки у нее перестали дрожать. Потом она села в автобус и отправилась домой.
Ее двухкомнатная квартира была маленькой, но уютной. Первая комната — гостиная-кухня, вторая — маленькая спальня, где хватало места только для одной кровати, по обе стороны которой оставалось пространство шириной в ступню. Ванесса не любила, когда кровать придвинута к стене. Ее всегда приходится отодвигать, чтобы застелить, а ночью можно проснуться в кромешной тьме лицом к бетону, так что спросонок покажется, что лежишь в могиле. Это напугало бы ее до смерти, и поэтому она всегда оставляла свободное пространство с каждой стороны кровати, как бы мало оно ни было.
Ванесса не отличалась аккуратностью. Она швырнула сумку на пол, скинула туфли и пошла в спальню. Кровать была не убрана. Ванесса бросила простыню на подушку, подтянула юбку и улеглась.
