Филип Фармер - Врата времени
Он забрался в машину и медленно поехал дальше. Через несколько минут они достигли того места, где их дорога вливалась в главную транспортную артерию этой части города. Она была заполнена беженцами. Мужчины, женщины, дети, старики — с узлами, рюкзаками, чемоданами, телегами, лошадьми, быками, ручными тележками, и среди этой толпы — несколько грузовиков, тоже перегруженных скарбом.
На первый взгляд эта процессия казалась стихийной и неуправляемой. Но после того, как Ту Хокс ввел автомобиль в бесконечный поток людей, животных и транспортных средств, он увидел, что через каждые пятьсот метров стоят солдаты с карбидными лампами или ручными фонариками в руках и управляют движением. Первые постовые не останавливали их локомобиль, но Ту Хокса волновал вопрос, что же он будет делать, если их остановят и потребуют документы. Без документов их арестуют, и, может быть, даже расстреляют. Так что он дождался благоприятного момента и при первой же возможности свернул на отходящую в сторону от главной грунтовую дорогу.
— Это необходимо, мы должны были это сделать, — сказал он О'Брайену. — Оставаться на главной дороге было рискованно. Надеюсь, теперь мы не попадем в переплет.
— Мне все равно, — простонал О'Брайен. — Я медленно, но верно истекаю кровью. И больше ничего не могу с этим поделать. Я умираю.
— Я не думаю, что все настолько плохо, как тебе кажется, — сказал Ту Хокс. Но через минуту остановил машину и при свете карманного фонаря, который нашел в ящике под сиденьем, обследовал рану своего друга. Как он и ожидал, рана была поверхностной и неопасной, чуть побольше, чем обычная царапина, и немного кровоточила. Ту Хокс перебинтовал ее чистым носовым платком О'Брайена и поехал дальше.
Поведение О'Брайена заставило его задуматься. Сержант был хорошим солдатом, способным, храбрым и всегда пребывал в хорошем расположении духа. Но с тех пор, как стало ясно, что они в чужом мире, он изменился. Он постоянно думал о том, что скоро умрет. Ту Хокс считал, что это происходило из-за постоянного ощущения полной изоляции, оторванности и одиночества. О'Брайен был чужим в этом мире, он не понимал его. И обычно жизнерадостного сержанта одолела такая сильная ностальгия, какой, казалось, не испытывал еще ни один человек ни на одной из Земель. Он буквально убивал самого себя.
Ту Хокс в какой-то мере понимал друга. Чувство утраты у него тоже было велико, хотя он и меньше страдал от этих изменений, если все это можно назвать просто изменениями. Как потомок представителей двух несовместимых культур, находящихся в упадке, он не принадлежал ни к одной из них, и с недоверием относился к ценностям и моральным понятиям как одной, так и другой, и, по сути дела, в своем, родном мире был чужаком. Кроме того, по натуре он был более гибким, чем О'Брайен. Ту Хокс смог перенести потрясение, шок перемещения, приспособиться и верил в то, что сумеет даже преуспеть, как только появится возможность. Но он беспокоился об О'Брайене.
9
Они несколько раз сбивались с пути, петляли, и наконец часа через два машина снова выехала на главную дорогу. Город остался далеко позади них, но проехав несколько километров в колонне, Ту Хокс увидел на дороге заграждение и солдат, прямо таки кишевших возле него. Он остановил машину и стал наблюдать; солдаты вытащили из одного автомобиля вооруженного мужчину и повели к палатке на обочине дороги.
— Они ищут шпионов и дезертиров, — сказал Ту Хокс. — Ну, ладно, постараемся объехать.
А это было нелегко. Они протряслись два километра по бездорожью; не останавливаясь, пересекли узкий ручей и уперлись в стену, которая тянулась в обе стороны, и казалось, конца и края ей не будет. Тем временем засерел рассвет. Ту Хокс проехал вдоль стены километра три, пока она наконец кончилась. Но теперь дорогу преградил ручей пошире, метров десять-двенадцать.
Ту Хокс осмотрел ручей, нашел место помельче и направил машину по пологому спуску в воду. Метров восемь они проехали по ручью без особых трудностей, как вдруг вода под дверцами забурлила и устремилась внутрь салона. Колеса забуксовали в песке и иле: локомобиль безнадежно застрял.
— Дальше нам придется идти пешком, — сказал Ту Хокс. — Может, это и к лучшему. Как пешеходы, мы не будем бросаться в глаза. Тем более, котел этого локомобиля может взлететь на воздух в любой момент. Еще чуть-чуть засядет в ил, и…
— Да-да! — внезапно встревожился О'Брайен. — Нужно побыстрее уносить ноги, пока ничего не произошло.
Прошло несколько дней. Они продвигались по грунтовой дороге, теряющейся в лесах и полях. Питались украденными продуктами. На четвертый день удалось угнать машину с двигателем внутреннего сгорания. В этот день они проделали шестьдесят километров по узким лесным и полевым дорогам. Но бак машины опустел, и дальше пришлось снова идти пешком.
— На севере страна — Инскапинтик, — сказал Ту Хокс О'Брайену, насколько мне известно, она нейтральная. Мы можем перейти границу и отдаться на милость ее жителей, но…
— Вечно ты веришь во всякую болтовню, — ответил О'Брайен. — Ты хоть знаешь, что это за люди?
— Смесь индейцев и белых. Говорят они на языке, относящемся к семейству нахса, и они больше похожи на ацтеков Мексики. В Восточную Европу пришли сравнительно недавно, покорили местное население и превратили его в рабов.
— Звучит не особенно обнадеживающе, — произнес О'Брайен. — А каковы они теперь?
— Я читал, что прошло всего лишь пятьдесят лет с тех пор, как они отказались от религиозных церемоний, связанных с человеческими жертвоприношениями. Они обращаются со своими рабами не просто как с низшими людьми: они не даже малейшей возможности вырваться на свободу. Во многих отношениях это очень архаичный народ.
— Почему же мы тогда идем туда?
— Ясное дело, не для того, чтобы просить у них милости. Ночами будем идти, а днем скрываться. Мы должны попытаться пересечь эту страну, не входя в контакт с ее населением. Наша цель — Тирслэнд, Швеция на нашей Земле. А там посмотрим, что делать дальше. Может, нам удастся попасть на корабль, отплывающий в Блодландию, где мы можем стать важными людьми. С нами будут обращаться как с королями, и жизнь превратится в насыщенную и приятную штуку.
Эти обнадеживающие слова подбодрили О'Брайена. Дальше они шли осторожно, только по ночам отваживаясь выходить на безлюдные проселочные дороги; и на пятнадцатый день после бегства из Эстоквы вышли на главную дорогу, ведущую на север. С вершины одного из холмов они увидели, что поток беженцев иссяк. Солдат не было видно, и Ту Хокс решил, что они без особого риска могут присоединиться к колонне.
