Владимир Баграмов - Страна убитых птиц
— Пятьсот монет, Мики, и двухместный «Хорьх».
Телохранитель расплылся в довольной улыбке. «Хорьх», да еще двухместный, — это мечта всех оперов Надзора.
Из-за противоположного угла ограды особняка появился человек. Телохранитель резко выпрямился, рука его опять легла на пояс.
— Безик, — равнодушно заметил Исполнитель, мельком глянув на приближающегося человека. — Остынь, Мики, это не террорист. Кстати, надо обыскать того… Куда ты ему влепил?
Телохранитель опять расплылся в улыбке, оглянулся на тело убитого, ткнул себя пальцем в середину лба.
— Опять в лоб? Мики, ты золотой парень. Иметь тебе «Щит» I степени!
Телохранитель тихо засмеялся, словно загудел большой трансформатор низкой частоты. Они смотрели на подошедшего Безика. Это был очень грязный Безик. Старая, с оборванными полями шляпа, насквозь дырявое кожаное пальто, дырявые ботинки.
— И таких обезьян в Центре около миллиона, Мики! — негромко сказал Исполнитель, рассматривая нищего в упор. — Племя городских нищих, убогих и больных. Что тебе, дружок?
Заросшее диким волосом лицо дрогнуло. Безик сразу заплакал. Из вылинявших бесцветных глаз катились крупные слезы. Исполнитель поморщился.
— Заводится с пол-оборота, обрати внимание! Если он сейчас не угостит нас своими примитивными стихами, я к твоим пятистам монетам добавлю еще сто! Ну, дружок, мы слушаем.
Безик замычал, тянул грязную ладонь ковшом, шевелил пальцами, просил. Чтобы было понятнее, он сунул два пальца другой руки в щель, открывшуюся в зарослях бороды и усов.
— Я жду, дружок! — удивленно повторил Исполнитель. — Начинай!
— Неправильный Безик, — загудел-засмеялся телохранитель. — Шеф, сто монет. Итого, шестьсот.
— Нет, Мики! Безик должен начинать просить милостыню со стихов! Это непорядок! Они все поэты, эти уличные бродяги. Ну, ты, скотина, я долго буду ждать?
Безик тыкал пальцами в щель между бородой и усами, плакал и мычал.
— Жрать хочет. — Телохранитель брезгливо отстранил протянутую руку слишком близко подошедшего нищего. — Шеф, в машине булка и банка тушеного мяса, я дам этой скотине.
Голубые глаза Исполнителя только скользнули по лицу телохранителя и тут же опять впились в грязное, заросшее лицо нищего.
— Мики, он не хочет читать стихи. Он упрямый. А упрямство наказывается, разве не так?
Телохранитель неохотно кивнул. Безик мычал, мутно ворочал глазами.
— Он не может не знать стихи. Безики просят милостыню и обязательно читают стихи, не свои, так чужие. Президент не велел их трогать, он тоже любит поэзию, но в Законе не сказано, что с Безиком не может произойти несчастный случай. Эй, парень, ты не будешь читать стихи? Не хочешь честно заработать свой хлеб? Твои предки в Старое Время читали стихи на Арбате, им кидали монеты, они не стеснялись, а?
Безик замычал еще громче, тыкал пальцами в рот, переминался с ноги на ногу. Исполнитель жестко усмехнулся, обнажив ряд крупных платиновых зубов.
— Пеняй на себя, парень… Мики! Ногой в пах один раз.
Телохранитель неохотно шагнул, без подготовки ударил ботинком нищего в пах.
Раздался короткий, мучительный крик. Безик рухнул, сложившись пополам, как перочинный нож. Обтрепанная шляпа отлетела в сторону. Кожаное драное пальто распахнулось, обнажив худое, грязное тело.
— Мики, а теперь в бок, но не очень. Он просто упал со ступенек, сильно ушибся. Мы же не нарушаем закон… Ну!
Безик завизжал, задергался в пыли, пачкая и без того грязное лицо. Телохранитель внимательно вгляделся, нагнулся, схватил его за челюсть, с силой приподнял и другой рукой открыл рот. Брезгливо вытер руки о полы куртки.
— Он немой, шеф. Наверное, Глухарь с Синего острова. Им отрезают языки и что-то в мозгах. Политический, а может быть, из «Движения».
— Вот как?
Исполнитель равнодушно отвернулся. Этот Безик сам виноват. У Глухарей на шее должна быть бляха с изображением летящей птицы. По ней сразу можно отличить Глухаря. Таких не трогали, им просто подавали милостыню, и все. Этот был без бляхи. Потерял, сволочь, или отдал поносить такому же оборванцу. Пусть пеняет на себя.
Нищий захрипел, нос его заострился, он откинулся на спину, раскинув руки, из щели рта выцедилась струйка крови.
— Мики, надо рассчитывать силу удара. — Исполнитель укоризненно покачал плешивой головой. — Лягаешься, как древняя лошадь! Иди забери у этого дохлого подонка автомат, обыщи его. А этого пусть возьмет Бригада Милосердия. У Старухи он живо поправится. Она таких любит. Будет его кормить с ложечки и рассказывать сказки.
Телохранитель тут же достал портативную рацию, щелкнул кнопкой.
— Второй вызывает Дворец Милосердия! Эй, вы там, прохиндеи! У особняка Второго, у ворот, Безик. Подобрать, привести в порядок.
— Что с ним? — квакающий голос из динамика рации был высок и резок.
— Упал… Со ступенек… — Телохранитель прикрыл рацию ладонью. — Шеф, я ему сделаю «Люкс»? Всего пятьдесят монет, за мой счет, ладно?
Исполнитель кивнул, одобрительно посмотрел на телохранителя. Он любил добрых. Всю жизнь служи Президенту, сначала помощником опера… Потом начальником Отдела Комитета, Председателем которого был тогда еще не Президент, но человек, в чьих руках была сосредоточена необъятная власть. Теперь он Исполнитель, член Президентского Совета, правая рука Президента. И за все долгие годы никто не мог упрекнуть его, что он работает за положение, блага или монеты. Никто. И этот особняк — первый его личный дом, подаренный за верную и долгую службу Президентом своему Исполнителю. Первый свой дом за десятилетия работы. Дом, подаренный только вчера, он еще его даже не осмотрел.
— Безика в «Люкс», счет на Мики Голадзе, — медленно выговорил телохранитель в рацию. — И пусть бригада заодно уберет падаль. Террорист «Движения». Труп доставите в Спецотдел Надзора. Все.
Из открывшихся дверей парадного подъезда особняка выбежал высокий, тоже затянутый в кожу, наверное, кто-то из охраны, заспешил к воротам. Быстро открыл калитку, склонился в полупоклоне. Исполнитель медленно пошел к входу в особняк по гравиевой дорожке.
* * *Исполнитель полулежал в мягком кресле, пуская к потолку душистую струйку дыма из трубки, когда в гостиную неслышно вошел Информатор. Сел, вытянув ноги, задумчиво проследил глазами сизый клуб дыма, окутавший один из рожков дорогой люстры. Исполнитель с удовольствием осмотрел его молодое, приятное лицо с узкими усиками и усталыми, добрыми глазами.
— Что у нас, Гарик?
— Забастовка охватила три Области. В Западном регионе перехвачен эшелон с оружием, боеприпасами и взрывчаткой. Предположительно, из Объединенного региона Азии. Там же наркотики, килограммов двести.
