Глеб Голубев - Огненный пояс
— Не знаю. Извержение вулкана, землетрясение, некогда разбираться. А может, все сразу — конец света. Надо уходить подальше от этого проклятого островка!!
— Вот видите! Прогноз оправдался. Я был прав, — обрадовался Михаил. — Сначала землетрясение, потом извержение.
Я, придерживаясь за стенки, опять полез наверх, в рубку.
Где же остров?
— Где мой остров?
Похоже, его больше нет. Там, где он был, пламя уже догорает, и все затянуто серым дымом…
А что это сверкает там, впереди? Еще одно извержение?
Этого еще не хватало! Похоже, мы в самом деле угодили в огненное кольцо разбушевавшихся подводных вулканов.
Батискаф раскачивало и швыряло все сильнее. Оба мотора работали на полную мощность, но все равно мы уходили из опасной зоны слишком медленно.
— Что там? — спросил меня Базанов через переговорную трубку.
— Плохо видно, все время захлестывает иллюминаторы. Волна какая-то бешеная, мечется во всех направлениях.
— Далеко отошли от острова?
— Нет, не дальше мили. Но его, по-моему, больше нет. Там извержение затухает. Зато вправо по курсу на горизонте занимается какое-то подозрительное зарево. Не рождается ли там еще один островок и на вашу долю, командир…
Ну, хватит, надо спускаться вниз. Качаешься, как обезьяна на ветке. У меня, наверное, уже все тело в синяках от ударов о стенки этой проклятой трубы. И все равно ничего не видно, волны захлестывают даже верхние иллюминаторы.
Я с трудом сполз по лестнице.
— Что с тобой? — спросил удивленно Базанов и расхохотался. — Посмотри на себя.
— А что?
— Бинт у тебя уже не белый, а полосатый. Где ты так перемазался в мазуте? Я только махнул рукой.
— Константин Игоревич, температура забортной воды уже повысилась на пять градусов, — сказал Михаил.
— Надо уходить в глубину, — ответил Базанов.
Даже в кабине удержаться на ногах можно было теперь, только цепляясь за поручни на стенках.
— Надо уходить на глубину, — повторил Базанов.
Что он говорит? Опять погружаться?
Добровольно, по своей воле уходить в эту предательскую мрачную глубину, где мы едва не погибли?
Я посмотрел на него, а в моем взгляде он явно прочитал затаенный вопрос: а если мы опять не всплывем?
Риск велик. Батискаф покалечен. И кто знает, может, мы еще не все повреждения обнаружили, они дадут о себе знать под водой. Когда будет уже поздно…
И кислорода у нас осталось мало. Пока стояли возле островка, накачали воздух в два баллона. Но этого надолго не хватит.
А если останемся на поверхности? Нас совсем закачает и разобьет штормовыми волнами…
Что выбрать?
— Погрузившись, может быть, удастся связаться с берегом, — задумчиво сказал Базанов.
— Звуковой канал? — я понял его с полуслова.
— Да. Динамики я прочистил, акустическая система теперь работает нормально.
— Но уловят ли береговые станции такой слабый сигнал?
Базанов пожал плечами.
Звуковые каналы в океанах — одно из интереснейших открытий последнего времени. Во всех океанах на границе слоев воды с различной плотностью и температурой возникают как бы природные «переговорные трубы», звук по ним отлично распространяется на громадные расстояния.
Это любопытное явление уже успешно используется для «прослушивания» океана. Приемники, установленные в прибрежной полосе на той глубине, где располагается ось звукового канала, могут за несколько часов уловить шум приближающихся волн цунами или определить по взрыву специальной сигнальной бомбы, где потерпел аварию самолет среди безбрежной водяной пустыни.
Может быть, и наши сигналы уловят станции прослушивания? Акустическая система рассчитана только на переговоры из-под воды с близким кораблем, ее сигналы недостаточно сильны. Но по звуковому каналу они могут уйти дальше…
— Попробуем, — сказал я.
Базанов перевел взгляд на Михаила. Тот молча кивнул.
Базанов подошел к пульту, положил исцарапанные руки на штурвал.
Трусит Базанов?
— В чем дело, командир?
Он молча повел плечами, словно сбрасывая с них какую-то тяжесть, и начал медленно поворачивать штурвал.
11
«17.45. Снова поднялись на поверхность. Координаты неизвестны. Небо по-прежнему затянуто облаками. Волнение: накат 2–3 балла…»
Трудный нынче выдался денек.
Трижды мы уходили в глубину. Каждый раз Константин Игоревич через равные промежутки времени сообщал по гидроакустическому телефону о нашем положении. Но услышал ли кто-нибудь нас на берегу, до которого сотни миль? Это был поистине глас вопиющего в океанской пустыне…
И ведь важно, чтобы нас услышало не менее двух береговых станций, иначе они не смогут запеленговать наше местонахождение. По-моему, шансов на это мало…
Кончался запас воздуха, и нам приходилось снова всплывать, чтобы его пополнить. А океан расходился все грознее и грознее.
Волны не переставали швырять наш батискаф. Базанов и Михаил еще как-то держались, а я совсем укачался, несколько раз меня начинало рвать. Забыв обо всех опасностях, я каждый раз с нетерпением ждал, когда же снова можно будет хоть ненадолго погрузиться в такой спокойный и тихий мир глубин.
А Мишка все брал пробы планктона и рассматривая их при свете лампы.
— Ну, что еще хорошенького предвещают твои букашки? — не удержался я.
— Пока все время держатся примерно на одном уровне. Если моя гипотеза правильна, в ближайшее время нового землетрясения в нашем районе не предвидится.
— Ты так уверенно это заявляешь, будто твоя так называемая гипотеза уже давно стала общепризнанной теорией.
— А почему бы и нет? — поспешил вступиться Базанов. — Ведь, кажется, доказано, что многие животные заранее чувствуют предстоящее землетрясение.
— Есть некоторые наблюдения, но, конечно, еще недостаточно проверенные, — ответил Михаил. — Понятно, в разгар землетрясения бывает не до наблюдений, а потом, задним числом, можно и присочинить детали. Но говорят, будто за несколько часов до трагического землетрясения в Югославии, когда в 1963 году был разрушен Скопле, очень беспокойно вели себя многие обитатели городского зоосада. В полночь — за пять часов до начала землетрясения — почему-то громко завыла гиена. Потом стали метаться в своих клетках тигры и лев. Внезапно тревожно затрубил слон, напугав сторожей. Но никто, разумеется, не мог тогда это сопоставить с грядущим сотрясением Земли.
Ну, теперь его не скоро уймешь!
— И перед сильным землетрясением 1954 года в Алжире было замечено, что многие домашние животные покинули жилища, отошли от них на безопасное расстояние. Те из людей, кто обратил на это внимание и последовал их примеру, остались живы. Видимо, предчувствуют животные даже извержения. При извержении вулкана на острове Мартиника за полминуты был стерт с лица земли город Сен-Пьер. В его развалинах потом раскопали тела тридцати с лишним тысяч погибших людей — и всего один-единственный труп зазевавшейся кошки: все остальные животные успели заблаговременно покинуть обреченный город.
