Алексей Корепанов - Обыкновенная прогулка
В свете прожектора они быстро залили бетон в опалубку и разлеглись на телогрейках прямо тут же, на строительных лесах. Руки отдыхали от вибраторов, прожектор погас - и наступила темная тишина. Настоящая тишина, без шума далеких поездов, нечаянных автомобильных гудков, пыхтения речных буксиров. Настоящая тишина, потому что вокруг на десятки километров стояли леса, по реке лишь изредка и только днем ходили водометные суда - по течению быстро, а против течения не очень
- и где-то ближе к верховьям до сих пор возвышался над водой огромный камень с плоской верхушкой, на котором, говорили, пил чай сам великий царь Петр.
Эд... Он спустился почти к самой воде и опять, как когда-то, лег на склоне. Только на этом склоне, у этой реки не было одуванчиков, а росла жесткая темно-зеленая трава, и в маленькой песчаной ямке, заботливо прикрытой куском фанеры, прятался родничок с прозрачной и очень холодной водой.
Здесь звезды были чище и ярче, и как-то ближе... Их не могли вспугнуть ни громкие голоса, ни надрыв электрогитар с танцплощадки, ни вопль пожарных машин. Здесь были только он и звезды. Неслышно трепетал живой космос, и опять что-то неуловимо быстро изменилось в мире. Тело тянулось вверх, стремясь коснуться звездной пыли, раствориться в тишине, которая превратилась в тишину космических глубин, шорох леса слился с летящими по Вселенной голосами далеких миров - и он чуть не заплакал от досады, когда оказалось, что цепь не пропала.
И все же уверенность в том, что он сможет, пусть не сейчас, но все равно сможет, еще больше окрепла в нем.
А потом был третий, и четвертый, и пятый раз, и он продолжал верить.
...Неудача. Опять неудача. Он поднялся и побрел по дороге со следами конских копыт назад, к сараю, в котором жили летучие мыши. Потом свернул к соснам и сел на нейтральной земле между полем и лесом, где среди сухой хвои росли невидимые в темноте васильки.
Если прищуриться - от каждой звезды побежит тонкий лучик.
Он прищурился и серебристые нити протянулись между его лицом и небом, и звезды внезапно повлекли его к себе. Мир привычно изменился, превратившись в свое слегка расплывчатое отражение, сместились и задрожали контуры сосен, а звездная паутина опутывала все крепче и крепче. Повинуясь ее натяжению он встал и застыл, приготовившись к самому необычному.
И - свершилось! Не было даже удивления, слишком часто и отчетливо представлял он себе этот миг. Он не чувствовал уже под ногами земли и словно поднимался все выше и выше по тонкой, но очень прочной нити, пронзал пространство, тек по невидимому руслу в черные дали.
Как, оказывается, просто! Надо было давным-давно догадаться прищурить глаза, чтобы звезды повлекли его к себе. Как просто!
Куда исчез земной вечер? Он видел мир словно сквозь тончайшие красные лепестки, трепетавшие перед глазами, мягко касаясь лица. Вот оно неземное... За лепестками он, прищурившись, рассмотрел призрачное море бледно-красных цветов, парящих в зеленоватой неяркости чужого неба. Вокруг, то здесь, то там вспыхивали багровые шары; они появлялась и исчезали, разбегались кругами, менялись как узоры в калейдоскопе...
Он не удержался, широко раскрыл глаза, хотя почему-то знал, что этого делать нельзя - и бледно-красная долина внезапно потускнела, съежилась и начала растворяться в возникшем словно ниоткуда мраке. Он торопливо нагнулся и сорвал бледно-красный цветок, и пальцы его сжались так, что никакая сила не могла бы вырвать из них тонкий стебель.
И все. Исчезла сказочная долина, глаза закрылись, и к векам прикоснулся сначала мимолетных холод черных пустот, а потом теплый воздух, пропитанный запахом хвои.
- Что вы здесь делаете, милый Эдгар?
Голос звучал ласково и немного встревоженно.
Он вздрогнул и открыл глаза. И разглядел в темноте знакомое платье и бледный овал удивительного лица.
- А вы? - после долгого молчания спросил он, продолжая сжимать тонкий стебель.
- Гуляю. Я люблю здесь гулять.
Он стоял и молчал, и прислушивался к шороху звезд.
- Что с вами, Эдгар?
Он медленно поднял лицо к небу.
- Я только что был среди звезд...
Юдифь затаила дыхание.
- Я был где-то там. Там цветы. Много цветов, ты же знаешь.
Т в о и х цветов. До самого горизонта. Смотри...
Он и не заметил, как перешел на "ты", и поднес к ее лицу руку с неземным цветком, и Юдифь, подавшись вперед, вгляделась в то, что сжимали его пальцы.
"Да это же просто василек", - сейчас скажет она. Скажет чуть разочарованно.
- Да это же просто... - начача Юдифь и замолчала, и придвинулась
к Эдгару, и пристально посмотрела на него, и перевела взгляд на его раскрытую ладонь -и вдруг нежно погладила по щеке.
Погладила - и отстранилась, и повернулась, и ушла по песчаной дороге со следами копыт, и исчезла в теплой темноте.
Он отпустил тонкий стебель и прошептал, ощущая на щеке мгновенное прикосновение чуть шершавой ладони:
- Юдифь...
Тихо шуршали сосны. Или звезды.
*
Вокруг начало светлеть, и за спиной Эдгара нарастал гул троллейбусов, и стучали по асфальту каблуки, и хлопала дверь магазина.
Он стоял напротив своего отражения в зеркальной витрине гастронома. Отражение кивнуло ему и улыбнулось уголками губ. Эдгар, чуть склонив голову к плечу, рассматривал его, а отражение продолжало едва заметно улыбаться.
Отражение очень походило на того, кого мы условились называть Эдгаром. Оно носило такую же куртку защитного цвета с блестящими застежками, такой же красно-зелено-синий шарф и пребывало без головного убора. Отражение роднило с Эдгаром худощавое лицо, маленькие аккуратные губы, нос, чуточку смахивающий в профиль на утиный, глубоко посаженные карие глаза и скорее темные, чем светлые волосы. К особым приметам Отражения и Эдгара можно отнести следующую деталь: одно веко у них было приспущено чуть ниже другого, только у Отражения эта деталь касалась левого глаза, а у Эдгара правого. И Отражению, и Эдгару было около тридцати, и скорее более, чем менее. На столько они выглядели, таков и был их биологический возраст.
На мгновение Эдгару показалось, что там, в зеркальной витрине, находится не Отражение, а Двойник, который не так давно на комбинате бытовых услуг безучастно разглядывал плечи Юдифи, но он тут же понял, что ошибся. В витрине находилось именно Отражение, и оно приветливо, п о н и м а ю щ е улыбалось, и Эдгару внезапно захотелось пожать ему руку. И выкурить с ним по сигаретке.
Он сделал приглашающий жест и огляделся: люди шли по своим делам, толклись в гастрономе, троллейбусы деловито бежали по мокрому асфальту, цепляясь рогами за провода; на углу бойко торговали мороженым и лотереей "Спринт"; на балконе третьего этажа, над гастрономом, стояла дама в пестром халате, задумчиво изучая даль, задумчиво щелкая семечки и столь же задумчиво бросая шелуху на головы прохожим; под водосточной трубой суетились воробьи; в сквере на другой стороне улицы сидела девушка с роскошными черными волосами, делая вид, что читает книгу М. Булгакова "Мастер и Маргарита", а на самом деле наблюдая за тем, видят ли прохожие и особенно сидящие напротив молодые люди в джинсах, куртках и с подбритыми висками, что она читает книгу М. Булгакова "Мастер и Маргарита". В общем, континуум бурлил.
