Колин Уилсон - Пустыня. Крепость.
По сравнению с Хролфом метателем он был неважным, только один камень попал насекомому в голову. Но и этого оказалось достаточно, чтобы оно опять зарылось в камни.
Развлечение слегка поднадоело обоим, и они пошли к ручью охладиться. Потеха над обитателями воронок сослужила добрую службу: своей вылазкой братья изжили страх.
Погрузившись в прохладную воду, Найл поделился с Хролфом мыслью, что вот уже два дня как засела в его голове: надо бы уговорить семью перебраться из пустыни в эти края, где вдоволь пищи и воды. На секунду глаза у брата зажглись, но он тут же помрачнел:
– Джомар никогда на это не согласится. Он боится смертоносцев.
– Но у них дозоры-то всего два раза в день!
– А там, где у нас дом, лишь два раза в месяц. А в пустыню и вообще не залетают, – сказал Хролф и, помолчав, добавил: – Там, откуда родом моя мать, они бывают примерно раз в неделю.
У Найла никогда и мысли не возникало, что Ингельд раньше жила где-то в другом месте, он всегда считал ее членом их семьи.
– А где это?
– Там, где руины, в трех днях пути к югу.
– А руины – это что?
– Руины? – Хролф задумался, не зная, как объяснить. – Это место, где люди жили в ту пору, когда не было пауков.
– Не было пауков? – Слова двоюродного брата ошеломили Найла.
– Говорят, было такое время, когда люди правили всей землей. А там, где сейчас руины, они жили тысячами.
– Тысячами? – Мальчик не знал такого слова. Все, что превышало десяток, было выше его понимания. – Но как они умещались в пещерах? Он попытался представить город, состоящий из подземных жилищ. Если их взгромоздить одно на другое, они непременно обрушатся.
– Не в пещерах и не в норах. Ты видел когда-нибудь термитник? Найл как-то во время одной из охотничьих вылазок обратил внимание на странный коричневый конус.
– Люди жили примерно в таких строениях над землей.
– И не боялись смертоносцев?
– Джомар говорит, что когда-то даже самые крупные пауки были величиной с мой кулак, не больше, и боялись людей.
Это было настолько невероятно, что Найлу потребовалось время, чтобы усвоить такую мысль.
Люди, дерзнувшие бросить смертоносцам вызов, погибали страшной смертью. Так неужели это правда, что когда-то человек и впрямь правил миром? В голове мальчика тут же возникли сотни вопросов, которые ему не терпелось задать. Громкий плеск воды, донесшийся снизу по течению, заставил обоих настороженно встрепенуться. Оказывается, шумел Вайг. Стоя посередине ручья, он отчаянно махал руками. Торопливо прошлепав по воде к берегу, братья подобрали копья и веревку и двинулись навстречу Вайгу. Тот с трудом сдерживал волнение:
– Ну где вас носит? Все уже обежал! – Найл заикнулся было, как они обстреливали лупоглазых, но Вайг, пропустив его слова мимо ушей, выпалил: – Они бьются! – И ткнул пальцем в сторону муравейника.
– Между собой?
– Да нет же, дурень! Красные напали на черных. Бежим смотреть! Зрелище оказалось жутким. Под раскидистым деревом землю устилали сотни муравьиных трупов, и красных, и черных.
И повсюду, насколько хватало глаз, кишмя кишели спины красного воинства, выкатывающего из лесной поросли волна за волной. И хотя ростом они значительно уступали черным, в битве были куда более грозными противниками: верткими, хваткими. Завидев черного муравья, красный бросался навстречу с ожесточенной решимостью, стараясь укусить врага за переднюю ногу. У черных ноги были длинные и узловатые, так что, если красному удавалось увернуться от челюстей неприятеля, он кусал его за ногу, а затем обхватывал конечностями и пытался повалить. Черный в лучшем случае мог лишь грызть защищенную спину. Не раз случалось и так, что еще один красный – они, похоже, числом сильно превосходили черных – цеплял еще и за заднюю ногу. Лишившись двух из шести конечностей, муравей становился беспомощным. Красный таранил сбоку, пытаясь опрокинуть врага на спину, чтобы добраться до «горла» – места, где голова соединяется с грудью. Пока поверженный беспомощно барахтался, второй противник накидывался на «талию» – место, где грудь смыкается с задней частью. Что впечатляло более всего, так это странная осмысленность и планомерность действий муравьиного воинства: красные кидались и маневрировали, словно по команде.
Иногда – хотя и не часто – черному удавалось одержать в поединке верх. Если он умудрялся избежать смертоносных объятий и красный нырял под живот, у черного появлялась возможность ухватить его за задние ноги или за «талию» между грудью и брюхом. Но и при таком раскладе красный муравей мог еще накинуться на незащищенные ноги. Братья наблюдали за баталией с напряженным волнением. Муравьи вообще не замечали людей, даже если те оказывались в гуще сражения. Видно было, что идет беспощадная война не на жизнь, а на смерть. Красные полны были решимости пробиться в жилище противника.
– Но в чем дело, чего они не поделили? – недоуменно спросил Найл. Не укладывалось в голове, что два муравьиных племени, обитающих на расстоянии каких-нибудь пары миль и до сегодняшнего дня прекрасно друг с другом уживавшихся (мальчик вчера лишь видел, как и те, и другие собирали дыни бок о бок), вдруг ни с того ни с сего кидаются друг на друга. Поначалу казалось, что победа будет за красными. Но не прошло и получаса, как выяснилось: все не так просто. Да, действительно, красных было куда больше. Но и черные не иссякли: на смену погибшим и искалеченным из лаза в земле появлялись новые. Они, похоже, не стремились уничтожить превосходящие силы врага, главное было не пустить их в жилище.
Найлу бросилась в глаза невероятная стойкость и самоотверженность защитников муравейника. Каждому из десятка черных бойцов, время от времени выходящих наружу, было, наверное, ясно, что жить им осталось лишь считанные минуты.
И тем не менее они совершенно не боялись. Если под землей их еще много, то враг не сможет сломить их. И тут произошло нечто странное. Со стороны гнездилища красных муравьев неожиданно появилась колонна черных.
Вначале братья подумали, что это отлучившиеся на охоту рабочие спешат на выручку своим. То, что случилось на деле, просто сбило их с толку: вновь пришедшие, приблизившись к входу, вдруг набросились на охранников. Сами защитники, похоже, растерялись: подоспевшие, судя по запаху, вроде бы свои, собратья – можно их пропустить; однако они явно желают зла. Защитники начали отбиваться заметно слабее. Наступившая сумятица предоставила красным возможность, которой у них до этой поры не было.
Пока стража боролась с новой, неожиданно нагрянувшей опасностью, красные прорвались и поползли внутрь. Выкатившее навстречу черное подкрепление невольно застыло, увидев, что происходит: свои нещадно бьются со своими.
