Аскольд Шейкин - Тайна всех тайн
И это было бы вопиющей несправедливостью, потому что никогда за все последние годы он еще не чувствовал такого удовольствия от процесса работы. А разве это не самый верный признак, что он не устал?
Он вновь погрузился в расчеты, решив, пока возможно, не обращать внимания на предостережения ОЦУТа, однако невольно все время помнил об этом и то и дело с раздражением поглядывал в сторону индикатора.
Дублирующие системы не использовались, и Автономный пульт станции ликвидировал их. Но она еще держалась на орбите, пока не проявил себя другой фактор: эффект неравномерности обмена информацией. Счетные машины действовали очень быстро. Чтобы, получив распоряжение с корабля, произвести вычисление и выдать аппаратуре станции исполнительную команду, им требовались всего лишь наносекунды. А потом - 5-10 минут ожидания, пока радиосигнал пробежит расстояние от станции до ближайшего корабля, - то есть в миллиарды раз большая пауза. Для машин эти минуты были вечностью. Машины как бы периодически ввергались в небытие. И поэтому даже одинаковые приказы, поступавшие с кораблей, воспринимались Автономным пультом станции различно; они приходили к счетной машине^оказывающейся в разном состоянии. Получалось нечто вроде того, как если бы один человек сказал: "Мне хочется есть", а другой бы ответил: "Возьмите в буфете хлеб", но только ответил бы с разрывом в десяток лет.
Законодателем тут выступало время как форма существования материи, по-особому воздействуя на всю сумму факторов: немгновенность распространения радиоволн; излишне высокая самостоятельность автоматов; мощные магнитные поля, сжимающие станцию; воздействие на нее излучения Солнца, - с неумолимой неизбежностью приведя Восемнадцатую к сходу с орбиты, в приборных системах кораблей "Север" и "Запад" вызвав всплески энергии, воспринятые как лучевые удары, хотя на самом деле никаких ударов не было и не должно было быть, а на корабле "Восток" вмешавшись в работу изобретенного Вентой формирователя.
Почему все другие станции не сошли по такой же причине с орбит?
Они с самого начала оказались в ином положении: корабли мало работали с ними. Автоматика станций "не пробудилась". Но неизбежно "пробудится", когда и с ними обмен информацией достигнет некоторой критической величины.
Но почему же Восемнадцатая потребовала большего внимания?
Она была самая близкая к Солнцу, сильнее других взаимодействовала с его излучением.
В какой-то мере они все это предвидели. Чтобы сократить разрывы между радиокомандами, разделились на четыре группы и вышли на космических кораблях к самому Солнцу, ближе к станциям. Однако надо было не ограничиваться полумерами: каждой станции, словно живому организму, следовало не оставаться застывшей конструкцией. Тогда б им открылась возможность активного приспособления к переменчивой действительности. Автономные пульты их стремились бы не к упрощению, а к дальнейшему совершенствованию конструкции станции. И не к этому ли сводилась в конечном счете идея, намеченная в сообщении Гордич, Острогорского и Тебелевой с "Запада": сделать волноводы существующими циклически, то есть тоже изменяющимися во времени? И не потому ли даже малейшее новое усложнение конструкции Автономного пульта - создание Вентой формирователя привело к неожиданностям: аппаратура начала выходить из-под контроля людей?
Все это он, Кирилл Петрович, понимал теперь с предельной ясностью. Больше того; он видел уже контуры той математической картины, которая должна была заложить основы совершенно новой науки: релятивистской теории информации, то есть действующей лишь при скоростях тел, сравнимых со скоростью света.
И все это - увы! - было самообманом, потому что приборы ОЦУТа давно уже категорически утверждали, что он больше не способен думать с необходимой логичностью, и могли в любую секунду отдать вычислительному центру корабля "Юг" приказ прекратить работу.
Несправедливость! Насилие! Духовный подъем гигантски умножает физические силы!
Автоматы отрицают это?
Тем хуже для них. Они - с конвейера. И дело не только в том, что природа создала человека, как систему с громадным запасом прочности. Они - все десятеро сотрудников лаборатории - вышли в космос, чтобы полнее проявить себя. Лишь это оправдывает необходимость посылать туда людей. И потому-то их подбирали не только как сумму специалистов разных профессий, но и как сплав индивидуальностей. Человеческий коллектив, сосредоточившийся на решении единой задачи,- самое жизнеспособное целое, что только может быть создано земной цивилизацией.
Нет. Подчиняться нельзя. Надо стоять до конца. Нужно поработать еще хотя бы час.
Он отключил от себя всю систему ОЦУТа. Его статут - начальник экспедиции и первый заместитель председателя Звездного совета - давал ему право принимать чрезвычайные решения. Это было одно из них.
"Мое решение, - сказал он себе, - не бунт против засилия автоматики. Оно - закономерное проявление того, что возвысило человека над живой и неживой природой. Это проявление воли".
Информатор замигал было красным протестующим глазом. По его суждению, Кирилл Петрович, видимо, и на такое решение уже не имел права.
Кирилл Петрович выключил и его. Он передал Автономному пульту "Юга" не только функции контроля (функции общего дежурного он передал ему раньше!), но и контроль за контролем, то есть поступил так, будто люди вообще покидали корабль.
И пришла тишина.
Глава пятая
СТОЯТЬ ДО КОНЦА (Продолжение)
Вернувшись через несколько часов в операторскую, Пуримов опустился в кресло и сидел, устало откинувшись на его спинку и закрыв глаза, до тех пор пока Кирилл Петрович не спросил:
- Ну что там у вас, Новомир?
Чувство удовлетворения переполняло Кирилла Петровича.
Пуримов, выпрямившись в кресле, открыл глаза.
- В одном месте усомнился было. Пришлось делать анализы. А так...
- А у меня, знаете, есть кое-что. И между прочим, первый толчок мне дала одна ваша мысль. Сказать вам какая?
Пуримов поднял глаза на Кирилла Петровича, улыбаясь ему устало и смущенно, и вдруг закрутил головой, оглядываясь. Затем он рывком поднялся с кресла, приблизился к Главному пульту и несколько секунд всматривался в запись на экране Информатора: "Системы ОЦУТа отключены. Автономный пульт - в режиме оптимальной стабилизации".
- Почему тишина? - спросил он у Кирилла Петровича.
Ответить тот не успел: Пуримов заметался у приборных панелей, нажимая кнопки автономных пускателей. И как будто рухнули стены: залились трелями звонки, сразу на десятках экранов заполыхали тревожные красные огни, вспыхнули табло:
