Владимир Ильин - 500 лет до Катастрофы
— Известное дело: они, баклажаны «синие», — подтвердил молодой.
— Ну а тогда что ж ты и сам мучаешься, и меня изводишь?
— Так ведь они тоже люди, Граг!
— Люди? — удивился бас. — Даже дикие звери заботятся о своем потомстве, а эти начхали на своих правнуков — и ты их еще называешь людьми?! Вот что кончай болтать, иначе я тебе сейчас точно физиономию испорчу. Давай-ка лучше ноги уносить, пока сюда не нагрянули эти… блюстители порядка, мать их за ногу!
— Кстати, там вон машина с патрулем под взрывную волну попала, — сообщил молодой. — Дернул вeдь черт как раз в этот момент проезжать здесь!
— Ну, тут уж мы не виноваты, — рассудил бас. — Лес рубят — щепки летят, Бир. А волна на этот раз ха-арошая у нас с тобой получилась. И дом этих гадов мы аккуратно снесли, соседние домики даже не шелохнулись, только стекол лишились… В будущем надо будет только вакуумными пользоваться.
Голоса удалялись в темноту????? туманное марево, постепенно стихая. Контузия, видимо, оказалась легкой, потому что боль в голове Снайдерова стихла и он смог, соображать. Настолько, что вспомнил про пистолет в набедренной кобуре, заряженный пулями с самонаводящимися головками.
Он потянулся к тому месту, где должны была быть кобура, и застонал от боли в кисти. Проклятье, все-таки это случилось с ним! Пара пальцев наверняка сломано, да и, судя по всему, кистевой сустав поврежден так, что неизвестно, сможет ли он вообще когда-нибудь восстановить работоспособность руки.
Пришлось выцарапывать пистолет левой рукой… С трудом, но Снайдеров все же справился с этой задачей.
Перевернувшись на живот и положив для верности руку с пистолетом на обломок стеклобетонной плиты, Алек навел ствол в ту сторону, куда удалились голоса мужчин, и, ничего особенного не ощущая при этом, несколько раз надавил кнопку спуска. Отдача толкнула руку, словно пистолет протестовал против стрельбы по живым мишеням, а из темноты раздался пронзительный, почти нечеловеческий вопль.
Подняться на ноги Алеку удалось лишь с третьей попытки. Качаясь из стороны в сторону, спотыкаясь об обломки и кроша ногами осколки стекла, он двинулся сторону, противоположную развалинам. Только теперь он ощутил, что на нем нет шлема и что со лба на лицо стекает что-то теплое и липкое. Далеко идти Снайдерову не пришлось. Тот что постарше, был убит наповал и лежал неподвижно с раскоряченными ногами. Кричал тонкоголосый. Пуля, видимо, перебила ему позвоночник, потому что он корчился, причиняя себе каждым движением все больше боли. Но, как ни странно, он был еще в сознании. Увидев Алека, раненый жалобно запричитал:
— Помоги, друг, ради всего святого, помоги мне, я ранен в спину! Отвези меня в информаторий, пожалуйста! О-о, как же больно мне, как больно!
Поняв, что Снайдеров не собирается ни оказывать ему помощь, ни бежать вызывать «Скорую», раненый удивленно осведомился:
— Ты что, друг? Неужели не поможешь мне?
— Конечно, помогу, — с трудом двигая разбитыми губами, сказал Алек и, вскинув пистолет, выстрелил раненому в голову, разнося ее на части.
Потом он бросил пистолет куда-то в канаву, повернулся и пошел туда, где туман рассеивали лучи мощных фар, слышался рев моторов и раздавались тревожные голоса спасателей, прибывших разгребать завалы.
Через два месяца Генеральная ассамблея ООН обнародовала меморандум, содержащий предложения по преодолению кризиса принципиально разных подходов к претворению в жизнь плана чрезвычайных мероприятий, давно уже именуемого просто Планом. Руководство земного сообщества не видело иного выхода из сложившейся ситуации, кроме как предложить противникам Плана покинуть планету на тех космических кораблях дальнего радиуса, которые уже имелись на Земле.
На подготовку к отлету «синим» и тем, кто по каким-либо причинам был с ними солидарен, отпускалось три месяца. Для руководства подготовительными мероприятиями учреждался штаб, в который входили представители враждующих сторон и независимые координаторы. Те, кто был намерен оставить Землю, должны были сами избрать конечный пункт «космической эмиграции». Им также предоставлялась полная свобода в том, что касалось определения состава имущества которое они желали увезти с собой, — разумеется, в пределах вместимости грузовых трюмов и отсеков звездолетов.
Эти три месяца показались всей планете такими же короткими, каким бывает последний вздох умирающего.
ЭПИЗОДЫ 8-10. ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ ПЛАНА
Сидя за столом. Бор Снайдеров изо всех сил старался не заснуть. Он отчетливо представлял себе, как это будет позорно — заснуть на заседании Комитета Плана под неусыпным надзором телевизионных камер и объективов фотоаппаратов. Если это произойдет и его покажут всему миру, неминуемо последует шквал насмешек со стороны падких на подобные эпизоды журналистов. И что толку будет объяснять потом, что ты в последнее время спишь по четыре часа в сутки и проводишь весь день на ногах, перемещаясь на сотни километров?
Тем не менее обстановка ни к чему другому, кроме как к регулярному впаданию в кратковременное забытье, не располагала. Во-первых, в этом зале, еще сохранявшем остатки былой роскоши, было тепло, а это может оценить лишь тот, кто с раннего утра выбивал зубами барабанную дробь на тридцатиградусном морозе. Во-вторых, очень уютно стрекотали и жужжали на разные лады уже упомянутые теле-, кино-, голо-, стерео-и прочие камеры, которых тут было едва ли не больше, чем людей. Плюс ко всему, соседи по столу заседаний, имевшему форму большого бублика (в центре его торчали из горшков полузасохшие останки некогда пышных растений и цветов), усыпляюще бормотали вполголоса, переговариваясь друг с другом, и то и дело усиленно шуршали своими бумажками, создавая перед чоителями видимость напряженной мыслительной работы. И, наконец, сну активно способствовал доклад- а им сегодня был не кто иной, как зампред по материально-техническому снабжению, отличавшийся скрипучим негромким голосом и часто употребляемыми занудными оборотами типа «с учетом вышесказанного», «в свете изложенного», «по мере того, как созреют предпосылки для необходимости». Время от времени зампред начинал нанизывать друг на друга витиеватые цепочки из сложноподчиненных предложений, каждое из которых непременно начиналось со слов «который» или «каковой», а при этом очень быстро терялся исходный смысл.
В борьбе со сном Бор испробовал уже все известные ему способы. В том числе — постоянное изменение позы своего тела (хотя на проклятом мягком стуле можно было просидеть целый час не шелохнувшись, без риска вызвать затекание конечностей или седалища), усиленное растирание ладонями лица, пощипывание уха или носа, разговоры с соседями о всяких пустяках и при-хлебывание ледяного боржоми (в качестве самого последнего средства, способного обеспечить стойкую бессонницу, Снайдеров лелеял идею смочить носовой платок в минералке и приложить его ко лбу наподобие компресса от мигрени, но это, разумеется, выглядело бы слишком экстравагантно в глазах присутствующих).
