Ольга Ларионова - Лабиринт для троглодитов
Впервые в жизни она потеряла ощущение глубины.
Ее тащили вверх, и она понимала, что это просто необходимо: сама она вряд ли всплыла бы.
Но когда она наконец вынырнула и хлебнула теплого солоноватого воздуха, ей почудилось, что вот теперь-то она и начнет по-настоящему тонуть.
- Знаешь, Темка, я ведь ни рукой, ни ногой, - шепотом призналась она. Будь добр, подгони свой пароход...
Теймураз кивнул, внимательно вглядываясь в ее лицо. Видно было, что все приключившееся очень ему не нравится, но от замечаний он воздержался. Просто повернул и поплыл к лодке, которая, тяжело осев под грузом тюков, хлюпала приспущенным парусом совсем неподалеку.
Варвара перевернулась на спину, раскинула руки и закрыла глаза. Хорошо... Вот и все по-прежнему, аполины хрюкают где-то неподалеку, и теплая, живая вода только прибавляет сил. Все так же, как и все ее девятнадцать лет, когда она нередко чувствовала себя скорее земноводным существом, нежели нормальным млекопитающим; все так же, и море, которое одарило ее и нечеловеческой приспособляемостью, и недевичьей выносливостью, и ранним развитием, снова ласково вылизывало ее, делая каждый сантиметр ее кожи трепетным и чутким, как язык хамелеона. Короче, море снова стало земным, но тем невероятнее стало то неземное, постороннее, что посмело родиться в этом море. Это не было предательством воды - здесь вмешалась какая-то другая сила.
Она еще не успела уяснить себе эту внезапно пришедшую на ум формулировку, как рядом зашелестела рассекаемая бортом волна и Теймураз крикнул:
- Руку давай! - И рывком втащил ее в лодку. Он стоял на корме в плавках и прилипшей к мокрому телу рубашке, и его трясло.
- С-сколько я там проб-болталась? - спросила Варвара, обнаруживая, что и ее бьет такая же неуемная дрожь.
- Шесть минут. С большими секундами.
- С-смотри-ка, даже не на пределе... Он смотрел на нее, как на чудо морское.
- Что ты на меня так смотришь, я синющая, да?
- Есть малость.
Она поразилась его сдержанности - ведь на его месте она обязательно спросила бы, как это получилось - шесть минут. Ведь для обычных людей и половина этого срока была недоступной.
- Ладно, не удивляйся, - сжалилась она над ним, - я ведь нэд'о, рожденная в воде, слыхал? Полжизни в море провела, отсюда и минутки лишние. И глубина более чем приличная. Геллеспонт переплываю в любую погоду, как этот... певец Гюльнары. Ну, и еще кое-что от морской ведьмы.
- Ляг на дно, не так холодно будет. Морские ведьмы не тонут, между прочим.
- Между прочим, они не тонут в обычном море, а тут...
- Тут тоже обычное море. Впрочем... - он закусил губы, и его сухая кожа еще сильнее натянулась на скулах. - Может, ты и права. В нашем море, как и во всей Степаниде, что-то бесовское. Только каждый видит это "что-то" по-своему.
Он причалил подальше от лабораторного пирса, чтобы кто-нибудь не пристал с расспросами. Быстро и бережно провел по запутанным тропочкам через парк.
По ступенькам своего домика Варвара поднималась, уже с трудом переставляя ноги и заботясь только об одном: как бы не улечься прямо тут, на крылечке, и не уснуть на пороге. Но Теймураз коротко бросил:
- В душ. И погорячее.
И она поплелась в душевую, тихонечко дивясь тому, что она слушается этого мальчишку, хотя у нее хватало ершистости восставать даже против Сусанина.
Пока она отогревалась, он сварил кофе, густой, сладковато-соленый и чуть ли не с кайенским перцем, а может, и с заветной лероевской травкой. Тошнота разом прошла, но спать хотелось с неослабевающей силой. Пришлось признаться:
- Знаешь, Теймураз, я окончательно скисла.
Он внимательно вглядывался в нее, и она подумала, что тоже впервые так близко видит его узкое оливковое лицо с тяжелыми веками и мокрой прядью волос. Лицо было напряженным.
- Не выйдет, - сказал он. - Во сне ты забудешь какие-то детали. А мне нужно, чтобы ты подробно - очень подробно! - пересказала все, что произошло там, на глубине. У нас тут со многими... происходит. Но похоже, с тобой было не то, что с другими.
Варвара опустила ресницы, нахмурилась, в глубине закрытых век заструились зеленовато мерцающие разводы. А похоже...
- Трудно определить одним словом... Полумиражи.
- Подробнее, пожалуйста. Это не прихоть.
Она вдруг вспомнила Майский Дуб, и неистовый спор, вспыхнувший внезапно, и, вероятно, традиционно, спор фанатиков, в котором она ничегошеньки не поняла; вот и сейчас со своими впечатлениями подольет несколько капелек масла на ту или другую из пылающих сторон... Но на крыльце в этот миг загрохотало, и зычный голос рявкнул:
- Экспонаты тут надобны?
Теймураз страдальчески приподнял брови, отчего стал похож на грустного Пьеро, и двинулся навстречу незваному гостю, нимало не заботясь о том, какое впечатление мог произвести его костюм, состоящий из плавок и плохо отжатой рубахи, местами прилипающей к телу.
Впрочем, на территории биостанции, похоже, экзотичности костюма не придавали ни малейшего значения.
- Надобны, надобны! - крикнула Варвара из-под двух одеял. - Только не входите, я сейчас оденусь!
Экспонаты оказались двумя крупными, с поросенка, разномастными кротами, которых небрежно держал за шкирку белобрысый увалень былинного новгородского типа. Теймураз, по-петушиному взъерошенный, едва-едва доставал ему до груди.
- Любимое начальство жалует на предмет разминки аппаратуры, - пробасил гость, протягивая девушке обмякшие тушки.
Ей почему-то подумалось, что в его памяти, наверное, еще не изгладился образ Кота в сапогах, преподносящего королю двух кроликов от имени маркиза Карабаса.
- Спасибо, я... - Варвара, машинально принявшая на ладони два пестрых тельца, вдруг осеклась и посуровела.
Таксидермия - дело безжалостное, и жестоко оно в первую очередь к самому таксидермисту. А объект, так сказать, производственного процесса что ему? Его уже приносят не живым зверьком, а такой вот безжизненной тушкой. Случайность ли, болезнь, старость - что бы ни было причиной его гибели, она все равно уже позади и, следовательно, непоправима. Причина ее теперь повлияет разве что на какие-то тонкости при обработке шкурки. Казалось бы, несколько лет практики и привычка исключит возможность горевать по каждому поводу.
А на деле выходит не так. И сколько уж бывало, когда протянешь руки - и вот так ударит по всем нервам разом. Потому что окажется или старый знакомый, пусть не прирученный, но хотя бы узнающий тебя в толпе других людей, или зверь красоты сказочной и щемящей... Или вот так, как сейчас. Потому что это никакие не кроты, а новорожденные детеныши, и даже не из одного злосчастного, случайно погибшего выводка, а зверьки разной породы.
