Ивлин Во - Не жалейте флагов
– Мне они очень нравятся. Я прекрасно их помню, но не кажется ли вам, дорогой Джефри, что здесь от них веет чем-то похоронным?
– Да, – грустно проговорил Бентли. – Да. Я понимаю, что вы хотите сказать. Здесь они и вправду раздражают служащих.
– Раздражают?
– До умопомрачения. Вот, взгляните. – Он протянул Эмброузу длинную, отпечатанную на машинке памятную записку, озаглавленную «Мебели – нежелательность сверх служебных потребностей». – Ну, а я отослал им вот это.
– Он протянул еще более длинное послание, озаглавленное «Произведений Искусства, способствующих душевному спокойствию, отсутствие в помещениях консультантов». – И получил сегодня вот это. «Цветов, обрамленных фотографий, а также прочих мелких украшений и массивных мраморных монументов и мебели красного дерева декоративными особенностями различие между». Как видите, ярость прорывается тут аллитерациями. На этом пока все и засохло, но вы понимаете, как невероятно трудно тут что-нибудь пробить?
– И, наверное, едва ли имело смысл объяснять, что о Ноллекенсе написана одна из замечательнейших биографий на английском языке?
– Нет, конечно.
– Да, вам приходится работать среди ужасных людей. Вы мужественный человек, Джефри. Я бы такого не вынес.
– Господи помилуй, Эмброуз, зачем же вы сюда пришли?
– Пришел просто проведать вас.
– Ну да, все приходят проведать, только при этом рассчитывают устроиться к нам на работу. Так что уж лучше вам сразу и подать заявление.
– Нет, нет.
– Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть. Мы все ругаем нашего старого министра, но у нас уже немало приличных людей, и мы что ни день проталкиваем новых. Смотрите, пожалеете.
– Я вообще ничего не хочу делать. Я считаю всю эту войну безумием.
– Ну так напишите для нас книгу. Я издаю очень милую серию «За что мы сражаемся» и уже подрядил адмирала в отставке, англиканского викария, безработного докера, стряпчего-негра с Золотого Берега и врача-ушника с Харли-стрит. Сперва-то я думал просто о сборнике статей на общую тему, но потом пришлось несколько расширить первоначальный замысел. Дело в том, что у авторов оказались до того различные взгляды, что это повело бы к путанице. Но мы отлично могли бы всунуть вас в серию. «Я всегда считал войну безумием». Вот и еще одна точка зрения.
– Но ведь я и сейчас считаю войну безумием.
– Да, да, – произнес Бентли, и его внезапный порыв угас. – Я понимаю.
Дверь открылась, и в комнату вошел серенький педантичный человечек.
– Прошу прощенья, – холодно сказал он. – Вот уж не ожидал застать вас за делом.
– Это Эмброуз Силк. Надеюсь, вы знакомы с его творчеством.
– Нет.
– Нет? Он задумал написать книгу для нашей серии «За что мы сражаемся». Это сэр Филип Хескет-Смидерс, заместитель начальника нашего отдела.
– Извините, я отвлеку вас на минуту. Я по поводу памятной записки РК 1082 Б4. Начальник очень обеспокоен.
– Это «Документов, секретных, уничтожение посредством сжигания»?
– Нет, нет. Это та, что декоративные особенности мраморных монументов.
– «Массивные мраморные монументы и мебель красного дерева»?
– Вот, вот. Только красное дерево к вашему; подотделу не относится. Имелся в виду prie-dieu[30] в отделе религии. Наш консультант по англиканской церкви принимает там исповеди, и начальник очень озабочен. Нет, к вам я насчет этих… изображений.
– Вы имеете в виду моих Ноллекенсов?
– Вот эти большие статуи. Это никого не устраивает, Бентли, вы сами знаете, что не устраивает.
– Кого именно не устраивает? – спросил Бентли воинственно.
– Начальника отдела. Он полагает, и совершенно справедливо, что портреты с личными воспоминаниями…
– Эти полны для меня самых нежных воспоминаний.
– Портреты родственников…
– Это мои семейные портреты.
– Нет, серьезно, Бентли. Ведь это же Георг Третий?
– Мой дальний родственник, – иронически-вежливо ответил Бентли. – По материнской линии.
– А миссис Сиддонс?[31] – Родственница чуть поближе со стороны отца.
– О!.. – сказал Филип Хескет-Смидерс. – О! Я не знал… Я объясню начальнику. Но я уверен, – подозрительно добавил он, – что подобное обстоятельство совершенно не приходило ему в голову.
– Съел, – сказал Бентли, когда дверь за сэром Филипом захлопнулась. – Еще как съел. Я рад, что вам довелось увидеть эту маленькую стычку. Теперь вы понимаете, с чем нам приходится бороться. Ну, а теперь о вас. Как бы это вас всунуть в наше маленькое хозяйство…
– Но я вовсе не хочу никуда всовываться.
– Вы для нас просто клад. Что, если в отдел религии, а? Мне кажется, атеизм там недостаточно представлен.
Из-за двери высунулась голова Филипа Хескет-Смидерса. – Ради бога, скажите мне, в каком именно родстве вы с Георгом Третьим? Простите, что я спрашиваю, но начальник непременно поинтересуется.
– Побочная дочь герцога Кларенса Генриетта сочеталась браком с Джервесом Уильбремом из Актона – излишне напоминать, что в то время Актон был просто-напросто деревней. Его дочь Гертруда сочеталась браком с моим дедом по матери. Он, между прочим, трижды избирался мэром Чиппенема и обладал значительным состоянием, которое теперь, увы, все промотано… Похоже, еще раз съел, – добавил он, когда дверь закрылась.
– Это правда?
– Что мой дед был мэром Чиппенема? Сущая правда.
– Нет, насчет Генриетты?
– Так всегда думали у нас в семье, – ответил Бентяи.
В другой ячейке этого гигантского улья Безил излагал план аннексии Либерии.
– На каждого плантатора-англичанина там приходится четырнадцать немцев. У них организация по нацистскому образцу. Они ввозят оружие через Японию и только ждут сигнала из Берлина, чтобы захватить власть. Если Монровия окажется в руках врага и там будут базироваться подводные лодки, наш западный торговый путь будет перерезан. Тогда немцам останется лишь блокировать Суэцкий канал – а они могут это сделать из Массавы в любой момент, – и Средиземное море будет для нас потеряно. Либерия – наше единственное слабое место в Западной Африке. Мы должны вступить в нее первыми. Так или не так?
– Да, да, все так, не понимаю только, почему вы обращаетесь с этим ко мне.
– Так ведь вам же придется заниматься подготовительной пропагандой на месте и последующими объяснениями в Америке.
– Почему именно мне? Этим должен заниматься отдел Ближнего Востока. Вам следует обратиться к мистеру Полингу.
– Мистер Полинг послал меня к вам.
– Вот как? Интересно почему. Сейчас спрошу. Несчастный чиновник взял трубку и, после того как его соединили последовательно с отделом кино, теневым кабинетом Чехословакии и гражданской противовоздушной обороной, сказал:
