Алан Фостер - Чужой-3
— Что именно?
— Я вам нравлюсь?
Он отвел глаза. Но, пока он обдумывал, что сказать, его язык, независимо от сознания, уже что-то говорил. Но это, как он с удивлением обнаружил, было не так уж плохо.
— В каком смысле?
— В том самом.
Как оказалось, мир полон чудес, даже под облаками Фиорины.
— Вы слишком прямолинейны. Нельзя так разговаривать с человеком, как я уже упоминал, склонном к одиночеству.
— Извините. Но я по-другому не умею. Я слишком долго находилась в космосе.
— Да, — пробормотал он. — Я тоже.
— У меня не было времени научиться всяким уверткам. Я всегда говорю только о главном. Мне пришлось научиться этому.
Клеменз молча наполнил оба стаканчика, взял один из них и стал помешивать его содержимое, наблюдая за воронками, образующимися на поверхности.
Каждая лопасть вентилятора была по размерам в два раза больше человека. Они должны были быть такими, чтобы всасывать с поверхности воздух и направлять его в кондиционеры, очищавшие и обогащавшие загрязненный воздух Фиорины, прежде чем он поступал в сооружения. Хотя всего этого было недостаточно. Уж слишком грязным был воздух на Фиорине.
Вентиляторов было десять, по одному на каждую шахту. Восемь бездействовало. Оставшаяся пара ревела вполсилы, наполняя воздухом западную часть комплекса.
Мерфи пел сквозь маску респиратора, закрывавшую его нос и рот. На стенах прохода, через который поступал воздух, собирались отложения угля. Мерфи сжигал их лазером и наблюдал, как вентилятор отсасывал остатки с его ног, направляя их в фильтры. Это было не очень приятное занятие, но и не из самых худших. Мерфи старался делать свою работу как можно лучше, но особо не торопился. Не потому, что боялся внезапного появления инспекторов Компании, а потому, что после завершения этой работы ему тут же найдут другую. Лучше уж потянуть время, насколько это было возможно. Особого слуха у него не было, но он пел с удовольствием.
Внезапно он прекратил петь. В нише слева от него образовалось большое отложение. Эти чертовы углубления всегда цепляют большие куски, пропускаемые внешними фильтрами. Мерфи опустился на колени и стал выковыривать находку ручкой метлы. Она подалась легко, но совсем не так, как глыба грязного угля.
Это было плоским и гибким. Сначала Мерфи думал, что это были остатки старого обмундирования, но когда вытащил, то увидел, что это была шкура какого-то животного. Она была темной и блестящей, и больше походила на металлическую фольгу, чем на кожу. Забавный материал.
Растянув ее на полу, Мерфи обнаружил, что ею можно было покрыть двух человек, или молодого быка. Что за черт?..
Потом он понял. На Фиорине было мало представителей крупных животных: это были жалкие, покрытые грязью существа со слабой нервной системой и заторможенными рефлексами. Скорее всего один из них каким-то образом попал в вентиляционный проход, но не смог выбраться, поэтому умер без пищи и воды. Он не смог воспользоваться лестницами, а рычащие лопасти загораживали ему выход. Мерфи ткнул пустую шкуру. Эта высохшая оболочка представляла собой все, что осталось от незадачливого посетителя. Неизвестно, сколько он здесь пролежал, никем не замеченный.
Шкура выглядела слишком свежей, чтобы утверждать, что она давно рассталась с телом. Вши, напомнил он себе. Это они могли поработать с плотью. Но он что-то никогда не слышал, чтобы вши ели кости.
А, может быть, костей и вовсе не было. Может быть, это было… как оно называется? Да, какое-нибудь беспозвоночное животное. Без костей. Почему бы на Фиорине не быть таким? Надо будет узнать, а еще лучше спросить у Клеменза. Медик должен знать. Надо взять шкуру и отнести в лазарет. Вдруг он совершил научное открытие и нашел шкуру неизвестного животного. И тогда он сможет войти в историю.
Однако он еще не закончил свою работу.
Повернувшись, он сжег несколько отложений у изгиба прохода справа от себя. И тут он услышал какой-то звук. Нахмурившись, Мерфи выключил лазер, поставил его на предохранитель и лишь тогда обернулся. Он уже решил, что ему это показалось, когда звук снова повторился — словно кто-то лакал.
В нескольких метрах от него была еще одна ниша, побольше, когда-то там хранили запасы и инструменты. Но сейчас она должна быть пустой. Запасы перетащили куда-то еще, а инструменты забрали уезжавшие рабочие рудника. Но булькающий звук становился тем громче, чем ближе он подходил.
Мерфи пришлось наклониться, чтобы заглянуть в углубление. Пожалев о том, что у него нет фонаря, он всмотрелся внутрь. Там шевелилось что-то, казавшееся в темноте огромным. Может быть, это было существо, потерявшее шкуру? Если это так, то он может заполучить его живьем и заслужить благодарность Компании. Может быть, этот непредвиденный вклад в фиоринскую науку на пару месяцев сократит его срок.
Его глаза уже привыкли к полумраку. Теперь Мерфи мог получше разглядеть существо. Он различил голову на шее. Существо почувствовало присутствие человека и повернулось в сторону Мерфи.
Мерфи похолодел, не в состоянии даже двинуться. Его глаза округлились.
Вдруг изо рта чудовища вырвалась мощная струя жидкости прямо в лицо заключенному. Разъедаемая едкой жидкостью плоть задымилась. Мерфи со страшным криком отшатнулся назад, схватившись за лицо.
Сквозь пальцы просачивался дым. Заключенный метался между стенами прохода. Он совершенно не осознавал, куда он движется и где находится. Он ничего не соображал от боли, и, естественно, не подумал о вентиляторе.
Когда он столкнулся с огромными лопастями, они мгновенно раздробили его, раскидывая окровавленные куски плоти по металлической обшивке прохода. Прошло бы немало времени, прежде чем его товарищи смогли бы найти его, если бы его череп не застрял между лопастью и корпусом вентилятора. Сработала система защиты, и мотор остановился. Внизу основного коридора автоматически подключился молчавший до этого вентилятор, всасывая угольную пыль.
В шахте снова установилась тишина, если не считать едва различимого звука, время от времени раздававшегося из старого запасника, и постоянного хныкающего шипения, но их уже никто не слышал.
Апартаменты Клеменза были более роскошными по сравнению с теми, где обитали заключенные. Его положение медицинского техника давало ему некоторые привилегии. Но комната казалась уютной только в сравнении. Она далеко отличалась от самых изолированных помещений такого плана на Земле.
Клеменз был вполне доволен таким положением при сложившихся обстоятельствах. Но недавно эти обстоятельства сложились как нельзя лучше.
Рипли растянулась на кушетке под покрывалом и разглядывала потолок. Клеменз стоял на полу рядом с встроенным в стену шкафчиком. Наркопалочка дымилась в его губах, когда он налил что-то темное и крепкое из банки в стакан. Она впервые видела его без форменного головного убора. На обратной стороне его обритого черепа был ясно виден штамп кода.
