Роман Никитин - Пусть люди вымрут!
Оборона окончательно рухнула минут через десять с начала боя, и легат, трезво оценив обстановку, приказал рассеяться и спускаться с плоскогорья манипулами, терциями и поодиночке.
Внизу посчитали выживших. Из отборного полного легиона в восемь с половиной тысяч воинов плюс шесть терций тяжелых велитов (еще 180 арбалетчиков) в живых осталось сто двенадцать человек. В том числе и я, хотя понятия не имею, как мне удалось спуститься с почти отвесного утеса, не сорвавшись камнем вниз. Легат и все старшие командиры остались наверху. Из офицеров оставался только командир принципов Дикон Баск из моей же когорты и я — опций центуриона, зеленый тогда еще совсем, но вроде как из командного состава. В общем, командование нашим победоносным отступлением возложили на меня, хот командовать было некем.
Из прожженых ветеранов, которым и диавол не брат, легионеры превратились в дрожащих от страха неумех. Половина забыла с какой стороны берутся за меч, еще треть получила стойкое несварение желудка. Двое погибли в пути, наступив на отдыхающих змей, хотя впереди идущие предупредительно обходили гадин стороной. Еще десять человек подхватили лихорадку и сгорели буквально за двое суток. В Луанду вернулись ровно сто человек, две трети из которых в принципе не годились к строевой службе. А племя ангола внезапно поутихло, никто ничего не слышал о них почти год, а потом все началось сначала.
С молчаливого согласия выживших мы настрочили доклад о том, что легион погиб почти полностью, попав в горный обвал во время карательной экспедиции против племени ангола. Это донесение ушло в Рим, а дрожащие от страха легионеры начали строить самые мрачные прогнозы относительно своего будущего.
К счастью, Риму до нас дела не было. Как раз в то время капитан Атом на полусожженом «Апокалипсисе» прибыл в Столицу, где рассказал о стычке с желтыми людьми. Вскоре три полных легиона покинули Луанду и ушли на юго-восток, откуда прибыли узкоглазые, и только через полгода до нас добралось пополнение из северных провинций. О, что это было за пополнение! Сплошная деревенщина, оборванцы-сироты и прибранные к строю нишие! Я не трибун, и обучать по науке не умею, посему честно отписал в Рим: с таким составом не обещаю никаких успехов, напади на Луанду противник. В ответ услышал, что никаких регулярных частей противника, согласно данным военной разведки, в моем регионе и не замечено.
Собственно, так я стал командиром центурия, имя которому — недоцентурий. Здесь всего три десятка отборных солдат, на остальных я уже давно махнул рукой. Это деревенские дети, годятся лишь как смазка для клинков.
− Я думаю, было что-то еще, Кельвин. Вы не все рассказали.
− Мировую Обсерваторию не обманешь, − улыбнулся старый солдат. − Да, кое-что еще. Но вы же донесете в Рим, что я окончательно сбрендил, а может быть, казните меня на месте во избежание паники. Правда, кроме меня это видела и моя личная терция… А этих ребят на плаху не загонишь…
− Рассказывайте.
Центурион подобрал со стола какой-то диковинный фрукт, взял узкий нож и взялся методично срезать кожицу с плода.
− Демоны — полбеды. Племя ангола еще и мастера оживлять мертвецов, да не просто оживлять, но что-то делать с телами, отчего те приобретают просто немыслимую жизнеспособность. Пока пополнение еще не прибыло, я и несколько моих людей в тайне от цивильных властей Луанды отправились в места обитания Луэна, хотелось побольше узнать об этих ужасных ангола. Можете это считать храбростью от трусости, − улыбнулся Стругг.
− Разумеется, все что слышали от запуганных туземцев, делили на четыре, а то и на восемь. Но все равно многому не верили, пока старейшины Луэна не показали несколько свежих трупов ангола. Почему-то их не сумели вынести с поля боя. Как только я увидел тела — меня вывернуло наизнанку. Хотя сами понимаете, со смертью я на ты, а с мертвечиной — еще ближе.
− Что же вас… удивило?
− Удивило не то слово. Меня буквально убили эти мертвые тела, простите за красивость в выражениях. Половина тел без, ног и других органов: носа или рта, многие — глаз. Погодите, не перебивайте. Дело не в том, что органов не было. Дело в том, что вместо них… не знаю как назвать. В общем, у этих тварей были железные руки с огромными ножами, убирающимися внутрь конечностей. Многие с металлическими суставчатыми ногами как у саранчи, и я клянусь вам, я узнавал инженерную школу Империи, хотя машинерия только зарождалась, когда я служил в Риме. Пружины, пневмоцилиндры, клапаны и трубочки — как будто злой Творец смешал воедино плоть и сталь. Почти все трупы пялились в небо круглыми глазами… из горного хрусталя немыслимой чистоты. Луэна клянутся, что эти нечеловеки видят в темноте как днем, а глаза у них светятся голубым.
Мы вскрыли пару трупов, и увиденное повергло нас в тихий ужас. Почти все внутренности аккуратно вырезаны, а на их месте все те же механические части: клапаны, вентили, трубочки и прочие механизмы. Я видел легкие с поршнями, сердца в виде центробежных насосов и армированные трубопроводы взамен сосудов. Я не знаю, как это сделано, и клянусь — не хочу знать. Но эти нелюди живут, и очень даже замечательно разрывают на части мирных крестьян и ремесленников соседних племен. Знаете что, Флавий?
− Да?
− Я думаю, что это племя ангола — орудие диавола в нашем мире. Вы уже поняли, я не очень поддерживаю нынешнюю религию, но это точно диавольские козни. Или как там зовется этот Антипод…
Флавий крепко задумался. Очень, очень хотелось, до зуда в зубах хотелось не поверить этому старому вояке, признать сумасшедшим и ближайшим же конвоем отправить в Рим. Пусть Обсерватория сама выслушивает этот бред…. но глаза Кельвина не горели безумием. Этот человек говорил, что видел, и лишь нежелание выглядеть в глазах такого же как он воина абсолютным безумцем и заставляло излагать невероятную правду спокойно, размеренно, выверено.
Старый вояка боялся, до смерти боялся тварей с синими глазами: как демоноподобных, так и этих невероятных существ из живой ткани и механических деталей. Но еще больше он боялся остаться никому ненужным изгоем-пенсионером, живущим от попойки до попойки. Он хорошо видел все пучину ожидающего безумия и то дно, куда он упадет, задумай подать рапорт о списании. Рим не терпит сломанных людей и судеб, а Кельвин уже сломался. Выжить он сможет только здесь, в Африке. В самом центре Черного континента. В самопровозглашенной Анголуанде. В борьбе со своими демонами.
Флавий долго обдумывал, что сейчас скажет ветерану, но неожиданно понял: какие к тому самому диаволу со всеми демонами раздумья? Он скажет то, что хочет сказать. И что ожидает центурион.
