Василий Головачев - Бес предела
Прохор развёл руками.
Саблин понимающе кивнул.
Характер майорши, командующей опергруппой ОМОН, оба знали отлично.
Юстина заявилась через несколько минут, на ходу снимая передник.
– Всё сначала и по порядку.
– Я же рассказывал, – удивился Прохор.
– Мне нужна и его версия, – кивнула девушка на Данимира.
Тот остался невозмутим.
– Вряд ли я добавлю что-то принципиально новое, за исключением эмоций. А их было хоть отбавляй. – Он поведал ту же историю, что и Прохор час назад. – Из всего прочувствованного и узнанного я понял одно: всё, что с нами происходит, не случайно. Мы попали на остриё главного удара Владык и неотвратимо погибнем, если не соберёмся и не ответим адекватно.
– Это и моё мнение, – согласился математик.
– Ты сказал – мы? – поиграла бровью Юстина с заметным сомнением.
– Ну да, а что?
– По-моему, под удар попал этот индивидуум, – кивнула она на Прохора. – Или, если говорить о родовой трансперсональной линии, под ударом находится вся его «числовая родня». Причин не знаю, но, судя по всем событиям, это выглядит именно так.
– Он живёт не один в своём одиннадцатом числомире, у него куча знакомых, есть ты, есть я, друзья и товарищи, и все они в зоне риска. Я не беспокоюсь о себе, я просто констатирую факт. И в других превалитетах, где живут его «родичи», они не находятся в вакууме.
– Я поняла. Что вы предлагаете конкретно?
– Пока ничего особенного. Нам дали передышку, надо ею воспользоваться. Предлагаю поехать в деревушку Ляховцы, это недалеко от Суздаля, километрах в двадцати. Там у моего школьного товарища живёт бабуля – божий одуванчик, добрая и понятливая, да ещё очень даже современная, пользуется коммуникатором, компьютером, Интернетом и прочими прибамбасами цивилизации, она готова принять нас на пару дней – на субботу и воскресенье.
– И что мы будем там делать?
– Тренироваться, само собой. – Саблин с усмешкой показал на гранёное яичко помады.
– Зачем?
Мужчины посмотрели друг на друга, на Юстину – с одинаковым недоверием.
– Ты что, не понимаешь? – не поверил Прохор.
– Что я должна понимать? Все предметы имеют геометрический спектр в пределах функционального предназначения. Это я поняла. Стакан может быть круглый, треугольный, квадратный.
– Прямоугольный.
– В форме куба, яйца, полушария и чего угодно, лишь бы исполнял свои функции – содержать жидкость. Всё?
– Нет! – в один голос возразили друзья.
– Нет? Поясните.
– ДД нам показывал… – начал Прохор.
– Прежде всего наши эргионы в этом смысле не простые трансформаторы геометрических фигур, – перебил его Саблин, – а защитные модули. Изменив форму оружия, направленного на нас, можно избежать и выстрела, и удара. Но главное, что мы теперь имеем возможность изменять форму самого носителя угрозы, что гораздо эффективнее.
– Форму кого? – не поняла девушка.
– Охотника! Ну или того человека, в которого вселится Охотник.
– Вы… шутите? Это реально?!
– Ещё как! – улыбнулся Прохор. – ДД при нас превратил черепашку в костяной многогранник, а потом сбил на лету местную птичку.
– Сбил на лету?
– Эргион, конечно, не снайперская винтовка, но он направляет мыслеволю человека туда, куда тебе надо. Птичка, кстати, превратилась в какое-то ежастое существо, но ДД вернул ему форму птицы.
– Это было забавно, – засмеялся Саблин. – Мы обалдели. Так что, едем?
Юстина машинально принялась складывать передник, хотя это было не нужно, задумалась, поглядывая на тюбик с помадой.
– И вы считаете, что я тоже… смогу?
– Без проблем!
– Хорошо, едем, только на моём транспорте. Почему всё-таки в Ляховцы?
– Нас там никто не потревожит, дом Лукерьи Ивановны стоит на отшибе, у прудочка, лес рядом.
– Хорошо, собирайтесь пока, я позвоню. – Юстина скрылась в спальне, откуда послышался её тихий голос: она отдавала какие-то приказания.
Прохор быстро побросал в сумку спортивный костюм, кое-какую домашнюю одежду, тёплые носки, берцы, пару инфобиотонов, собранных в последние два месяца, и ноутбук.
– Я готов. Ты будешь брать с собой что-нибудь?
– Уже взял, в машине лежит.
– Варя знает, куда ты едешь?
– Нет, сказал, что на тренировку за город, в один из пансионатов. Она вообще не любопытна и о наших делах почти ничего не знает, да и ни к чему ей это.
Вернулась Юстина с деловым видом, переодетая в джинсовый костюм.
– Через полчаса приедут мои мальчики на двух машинах, так что если ты на своей, – она посмотрела на Саблина, – оставишь дома.
– Я лучше возле вашего дома оставлю, – не стал возражать Данимир. – Не угонят за два дня.
– Хорошо, выходите, я догоню.
Мужчины оделись, спустились во двор.
Погода стояла тихая, давно стемнело, но снег сверкал в лучах фонарей, и звёзды в небе казались россыпями новогоднего конфетти.
Вышла Юстина с красно-белой сумкой, в белой шубке, в белой же пушистой шапочке, превращавшей её в студентку колледжа, и в красивых узорчатых сапожках фирмы «Вязьма».
Прохор взял у неё сумку.
– Ну и где твои мальчики?
Словно услышав его слова, во двор один за другим въехали два одинаковых серебристых джипа «Рендж Ровер». Распахнулись дверцы, из обоих вышли высокие плечистые парни в обычных гражданских костюмах: пуховые куртки, джинсы, вязаные шапочки.
– Лёша, поедешь во второй, за нами, – скомандовала Юстина. – Ничего особенного не предвидится, но смотреть в оба.
– Есть. – Парни понятливо кивнули и скрылись во втором джипе.
– Мы поедем в этом. – Юстина первой направилась к машине.
Уложили сумки, сели: Саблин впереди, Прохор и Юстина сзади. Водитель, белобрысый крепыш, поздоровался, тронул джип с места.
Через час они были за городом.
Опыт дело наживное
Деревня Ляховцы насчитывала около сотни дворов, окружавших лобную площадь с церковью Бориса и Глеба, построенной в далёком тысяча восемьсот шестьдесят третьем году.
Кроме церкви, достопримечательностями деревни можно было назвать отдельно стоящую часовню, памятник воинам, погибшим в Великую Отечественную войну, двухэтажный гостевой дом с кафешкой и пруд.
На краю деревни располагались домики и выгон ЗАО «Нива», на котором трудилось большинство населения деревни, на другом – пекарня, а за деревней, где улица Центральная переходила в междугородную трассу, красовался небольшой посёлок ВИП-жителей из пяти коттеджей за высоким красным забором.
Дом бабушки Лукерьи Ивановны стоял почти на берегу пруда, нынче замёрзшего и заметённого снегом, ничем не отличаясь от других таких же хат конца двадцатого века. Коттеджем назвать его не поворачивался язык. Весёленькой голубой расцветки, с шиферной крышей, крыльцом и верандой, он тоже утопал в снегу за шеренгами отлично ухоженного яблоневого сада.
