Галина Гончарова - Средневековая история. Изнанка королевского дворца
Алисии даже не пришлось изображать внимание. Она подозревала, что будут жалобы на мужа, невнимание, непонимание, но то, что прозвучало дальше, ее просто поразило.
– Самое худшее, это когда ты есть, а тебя и нет. Вообще.
Лиля полюбовалась недоумением на лице свекрови и соизволила разъяснить:
– Я ничего не значила для своего мужа. Он уже получил верфи и собирался получить наследника. А я… я всего лишь придаток. Я даже распоряжаться не умела. А и умела бы – много надумаешь под дурманом? Слуги этим пользовались вовсю. Мне повезло. Да-да, после выкидыша мне опасались давать дурман. Рядом со мной была верная Марта. И только она одна защищала меня, оберегала, поила, выносила горшок… Много ли может старушка? А она вся выкладывалась.
Подслушивающая за дверью Марта запихала себе в рот передник, чтобы не всхлипнуть. По морщинистому лицу катились слезы.
– Я люблю Марту, как родную мать. Да она, по сути, и есть моя мать. Мариэла Брокленд подарила мне жизнь. Марта выходила меня, фактически сделав то же самое. У меня две матери.
Дальше Марта не слушала. Она стремглав бросилась в свою комнату и там расплакалась. Лилюшка, родненькая моя, золотко мое. Солнышко мое родное…
Как часто мы молчим о своей любви и надеемся, что любимые догадаются? А они ведь не заглядывают в наш разум, и, когда уходят, мы понимаем – недолюбили. Недоговорили о своей любви.
– А тогда… я очнулась. Мне было безумно плохо. Несколько дней я вообще не знала, выживу ли. А теперь представьте – я, вся больная насквозь, спустилась вниз, мне даже воды подать было некому, мне безумно хотелось пить… Марты не было, слуг не дозовешься… Еще бы! Слуги все были на кухне. Пили вино, тискали служанок, смеялись – им было наплевать на меня. Жива я, умираю, есть я, нет меня… Меня могло бы и не стать – это ничего не изменит. И в этом была виновата только я сама. Они развлекались. А я умирала. И никто, никто… никого рядом, кроме женщины, которая любит меня безоговорочно.
Алисия вздохнула. Вот так. А у нее и такой Марты нет. А жизнь прошла, почти прошла…
– Я тогда впервые вышла из себя. Я и не знала, как это бывает. В глазах красный туман, руки дрожат… Наорала на всех, разогнала пирушку… А потом лежала в кровати и думала. Слуги суетились, я смотрела на них и клялась, что никому, никогда не позволю обращаться со мной как с пустым местом. Просто не позволю. Пройду по огню, съем живую жабу, научусь тому, чего раньше не умела, – я все сделаю, но так больше никогда не будет! Никогда!
– Получилось? – Алисия спросила, а потом поняла глупость своего вопроса. – Ну да. Но вот ты стала именно такой. А что дальше?
– Дальше? Дальше – выше, – рассмеялась Лиля, вспоминая читанные когда-то «Хроники Нарнии». – Только вперед. Дальше и выше. Я хочу получить свой собственный титул за заслуги перед государством. Это первое. Я хочу открыть свои производства под защитой короны. Это второе. И конечно, наладить отношения с мужем. У нас многое не складывалось, но это кружево плели мы оба.
– Хорошо, что ты это осознаешь. – Алисия перевела дух.
Эта новая Лилиан ей нравилась. Но женщина понимала, что, если они сцепятся с Джесом, Алисия тоже ведь пострадает. Нейтральных в этой войне не будет. И победителей – тоже.
– Отлично осознаю. Джес не сделал мне ни шага навстречу. Но ведь и я тоже не идеальная жена…
– Хотя можешь ею стать.
– Если рожу наследника, а лучше близняшек, и тихо умру.
– Зря ты так.
– Не зря. Это был бы идеальный вариант. Но я на него не согласна. Странно, правда?
– Очень странно. И…. называй меня Алисия?
– Хорошо. Полагаю, мама – это явно не то. Особенно для такой молодой и симпатичной женщины.
Алисия сверкнула глазами. Но Лиля выглядела абсолютно спокойной и искренней. Она не лгала. И действительно, по меркам двадцать первого века Алисия была вполне симпатичной. Не слишком высокая, очень стройная, тонкокостная, изящная… да и лицо… Не красавица. Но, если придать форму бровям, правильно подкрасить глаза и наложить помаду, будет очень своеобразно. Этакая настороженная хищная птица.
Кажется, вдовствующая графиня это поняла и кивнула.
– А я буду называть тебя Лилиан.
– Лиля. Для близких именно так. Для самых близких.
Женщины понимающе переглянулись. Границы были обозначены, и приоритеты расставлены.
Одной нужно сохранение статус-кво и укрепление положения при дворе. Второй же – титул и деньги. И семья. Эти цели совместимы при должном упорстве и усердии. Так что можно подумать и о насущном. Например…
– Знаешь, Лиля, тобой надо заняться всерьез. Загар недопустим для благородной дамы, волосы надо лбом желательно выщипать, щеки чуть тронуть белилами.
Лиля покачала головой. Ни слова, но вполне отчетливое отрицание.
Я достаточно уважаю вас, чтобы не спорить, но делать все вышеизложенное не стану.
– Лилиан?
– Я не буду подчиняться интересам моды, – пожала плечами женщина. – Я хочу ее создавать.
– Вот как? – прищурилась Алисия. – Метим в королевские фаворитки?
Лиля усмехнулась.
– Нет.
– Тогда ничего не получится. Моду задает сейчас баронесса Ормт.
– Близкая подруга его величества?
Алисия кивнула с улыбкой. Умница Лилиан. Ничего объяснять не надо.
– Полагаю, мне надо познакомиться с баронессой. А подружиться?
– Принцессы ее очень не любят.
– А его величество любит своих дочерей?
– И сильно. Баронесса для него всего лишь игрушка, как и для всех мужчин. А дочери…
– Память о любимой женщине?
– Да. Джессимин. Хотя не могу понять, что все в ней нашли?
– Она была красива?
– Да. Но при этом глупа, беспомощна…
Лиля фыркнула.
– Алисия, исходя из своего опыта, я могу сказать так. Мужчины любят тех, о ком надо заботиться. Сильные и умные женщины обязывают. Если рядом с тобой львица, придется стать львом, а не козлом. А с козочкой проще. Травки и молочка, и все. Ну и кого выберут?
– Ты умна.
– Я стараюсь. А кто у нас еще задает моду кроме баронессы? Не может же у нее не быть соперниц?
– И абсолютно права. Герцогиня Тарнес.
И разговор ушел в перечисление титулов, связей, обсуждение друзей и врагов.
Женщины заключили пакт о ненападении. Друг на друга. А вот насчет всего остального мира разговоров не было.
Следующее утро для Лили началось с приятного визита.
– Доложите госпоже, что прибыл Ганц Тримейн.
При этом известии отступила даже головная боль. Лиля взвизгнула от радости и вылетела из столовой, где после вчерашнего пыталась впихнуть в себя простоквашу.
Нет, она не напилась. Но голова трещала, как сырые дрова. Она уж и забыла, когда приходилось так напрягаться. Последний раз, наверное, еще когда она была Алей Скороленок. А теперь вот…
