Евгений Филенко - Пламенная кода
– Разве это что-то меняет? – пожал плечами доктор Сатнунк.
– Возможно, в проекте «Стойбище» с самого начала была допущена ошибка, – задумчиво произнес Диридурн. – Неверно было давать этелекхам шанс сохранить привычные социальные связи. Следовало бы стереть их до основания. Никаких домиков с удобствами. Никакого синего неба над головой и плодоносящих растений с цветочками. Никаких развлечений. Никаких сборищ и публичных просмотров федеральной хроники. Никакого секса. Никаких интеллектуальных игр. И, разумеется, никаких контактов с охраной. Один на всех барак, не слишком просторный, без горячей воды и отопления. Чтобы всегда темно, сыро и холодно. Кормить раз в день, какой-нибудь протоплазмой с отвратительными на вкус витаминными добавками. За всякое нарушение – наказывать хоксагами. Перечень нарушений, от разговоров вслух до прямого взгляда в глаза, прилагается. Простой способ кого угодно в кратчайший срок привести к скотскому состоянию. А какую опасность может являть собой запуганный полуголодный скот?
– Вы действительно научный офицер? – испытующе осведомился доктор Сатнунк.
– Уж будьте покойны! – хохотнул Диридурн.
– Хорошо, что таких, как вы, близко не подпустили к проекту… Скот имеет обычай скоро вымирать. А перед тем, как окончательно оскотиниться, в зависимости от степени психологической ригидности, всякое мыслящее существо способно бунтовать. Вы, верно, знаете, что время от времени происходит в каторжных поселениях той же Анаптинувики?
– Еще бы!
– Тогда вам стоило бы хотя бы поверхностно ознакомиться и с историей человечества. Она богата событиями, перед которыми мятежи в каком-нибудь Майртэнтэ покажутся деревенским пикником на лужайке. Даже здесь люди практически с голыми руками трижды – трижды! – были близки к тому, чтобы захватить контроль над «Стойбищем». Нам просто везло, что они не доводили начатое до конца, и всякий раз это стоило громадных усилий по ментокоррекции… Кстати, если вы не в курсе… сейчас они снова взбунтовались.
– Я знаю, – сказал научный офицер. – А вы-то знаете, что на сей раз у них есть реальный шанс?
– Догадываюсь, – сердито сказал доктор Сатнунк. – Иначе вас бы здесь не было… Так вот, если вы еще не поняли. Цель проекта была не только и не столько в том, чтобы сохранить популяцию заложников как можно дольше. Ваш вариант этого не предусматривает вовсе… Мы получили уникальный шанс изучить этелекхов в естественной среде, на расстоянии вытянутой руки, практически изнутри. Формализовать их психологию, исследовать механизмы сознания, неразрушающими методами вторгнуться в их мозг… Это главное, это наука. Это единственное, что имеет значение, чему стоит служить и приносить жертвы. И даже если кто-то из подвернувшейся солдатни заболеет вирусом гуманизма – хотя я бы поостерегся назвать убедительно доказавшую свое преимущество доктрину «вирусом»! – что ж… это расходный материал, который всегда можно списать по статье «мученики науки». А вы тут несете какую-то милитаристскую чушь про бараки…
– Что поделать, доктор, – Диридурн с притворным сожалением развел руками. – Моя специализация – математические методы, а ничего нет более чуждого идеям гуманизма, нежели точные дисциплины.
– Никогда не любил математику, – заявил доктор Сатнунк. Обратившись к копавшимся возле гравиплатформы матросам, он сказал: – Идемте, янрирры, – и первым двинулся к выходу.
Плуууп!..
Прозрачная стена вспучилась прямо перед его лицом и осела бесшумными брызгами. Доктор отшатнулся, прикрывшись рукавом. Навстречу ему стремительно и беззвучно прянули длинные ломкие тени, словно бы составленные из разрозненных серых пятен. Двигались они неестественно быстро и на ходу сливались со всем, возле чего оказывались, будь то стена, перегородка, выпотрошенный сейф… Скребущий, неживой голос потребовал:
– Бросить оружие! Выйти на свет!
Доктор Сатнунк, слегка задохнувшись, повиновался. Собственно, он и так был на свету и без оружия.
Матросы позади него решили иначе. Изрыгая черную хулу, они пустили в дело свои скерны.
С оружием что-то было не так. Скерны чихали, содрогались, но даже слабейшей искорки не вырвалось из раструбов. Отчаявшись, матросы взяли их наизготовку на манер дубин.
«Вот идиоты», – подумал доктор Сатнунк, падая ничком и закрывая голову руками.
Один раз на него даже наступили. Он не издал ни звука.
И вдруг осознал, что следующий этап его биографии может ему не понравиться.
Перед тем, как зажмуриться, он увидел прямо напротив себя ухмыляющуюся суконную рожу Диридурна. Научный офицер валялся рядом, он явно не выглядел застигнутым врасплох.
Не обращая внимания на испускающих воинственные вопли матросов, тени метнулись к саркофагу…
– Ротмистр Тембанамембатту – Центру! Имею честь сообщить, первый обнаружен.
– Браво, ротмистр! Эвакуировать первого на базу как можно скорее.
– Здесь пятеро туземцев.
– Ротмистр, все внимание первому. Туземцы – не ваша забота…
В образовавшийся пролом в стене влетела полыхающая огнями капсула, сходная с увеличенным до неприличных размеров плодом некого экзотического растения. Уже на ходу она распахнулась, словно вывернувшись наизнанку. Продолжая бессмысленно размахивать бесполезными скернами, матросы шарахнулись по углам. Между тем у теней обнаружились длинные конечности, с помощью которых они, не церемонясь, в мгновение ока выворотили саркофаг из фундамента и перегрузили в чрево капсулы. Сей же час капсула схлопнулась, натянулась на добычу и стала похожа на водяную змею, сожравшую небольшой катер. Полыхание сменилось упорядоченным приглушенным помигиванием, капсула сама собой двинулась на выход, а тени, мигом утратив интерес к происходящему, пустились следом.
(Таким образом, Хоакин Феррейра нечувствительно стал первым спасенным заложником из числа пассажиров погибшего лайнера «Согдиана». Но группа захвата в переговорах со штабом называла его первым не поэтому. Уж так сложилось: решено было всех заложников обозначать условным кодовым словом «первый». Почему – никто и не помнил.)
16. Оберт пытается красиво умереть
Командор Томас Хендрикс был человек основательный. Коль скоро горним попущением на его плечи легло бремя присмотра за двумя сотнями случайных людей, то и отнесся он к этой своей обязанности с присущей ему ответственностью, добавив немного хладнокровного фатализма. Разумеется, этот рейс чересчур затянулся. Ничего страшного, в летной практике случаются любые неожиданности. Повлиять на ситуацию не представляется возможным. Следовательно, надо извлечь из нее максимум полезного и привести в систему… Одни называли его педантом, другие, особенно женщины, занудой. Иногда даже вслух. Он не обижался. Лучше быть занудой с хорошей репутацией, чем душой компании с раздолбайской славой. Командор знал в лицо и по имени всех пассажиров до единого. Знал их привычки, особенности натуры, мелкие слабости и дурные наклонности. Недогляд, приключившийся с Хоакином Феррейрой, нешуточно выбил его из колеи. К счастью, ненадолго. Человеку, чей авторитет был безусловен и непререкаем, не остается времени на самобичевание.
