Лоис Буджолд - Ученик воина. Игра форов
Майлз, совершенно завороженный, подслушивал их без зазрения совести. Человек, о котором шла речь, похоже, такой же изгой и неудачник, как и он, да вдобавок попавший в беду.
— Вспышка! От этой вспышки может прерваться все движение вокруг планеты, — запричитала администраторша. — Если он исполнит свою угрозу, внутренние орбиты будут забиты обломками минимум на неделю. Нам придется закрыть космопорт и чистить орбиты… — Она повернулась к мужчине в саронге и повысила голос: — И знайте, Кольхаун, что за очистку орбит будет платить кто угодно, только не мы. А счет пошлют вашей компании, даже если мне придется обратиться в Департамент юстиции.
Толстяк сперва побледнел, затем побагровел:
— Но это же ваше ведомство заварило кашу, разрешив этому чокнутому доступ к моему кораблю!
— Он заявил, что оставил на борту свои вещи, — отпарировала женщина. — Кто же знал, что у него на уме.
Майлз представил себе пилота — как он сидит там один-одинешенек, забившись в какой-нибудь отсек, словно последний защитник осажденной крепости. И тут ему на ум пришла история одного из предков, генерала Зелига Форкосигана: хитроумный вояка заставил врагов снять осаду с Форкосиган-Сюрло с армией в несколько человек… Майлз сжал кулаки.
— Подыграй мне, только не раскрывай рта! — прошептал он скороговоркой.
— Что? — удивилась Элен.
Подкрепив слова сердитым взглядом, Майлз вскочил со скамьи.
— A-а, как славно, что я отыскал вас, мисс Ботари, — громко произнес Майлз, словно они только встретились. Взяв Элен за руку, он направился с нею к четверке споривших.
Ему было известно, что посторонние часто обманываются насчет его возраста. Вначале его нередко принимали за ребенка — из-за роста. Но потом, разглядев хорошенько лицо с крупными и жесткими (вследствие многолетней привычки к физической боли) чертами, а также синеватый отлив гладко выбритых щек — встречные не знали, что и думать. И тут перед Майлзом открывался большой простор для маневров. Он мысленно призвал на помощь дух своих знаменитых предков и улыбнулся так высокомерно, как только мог.
— Добрый день, господа, — приветствовал Майлз бетанцев. И все четверо недоуменно воззрились на него. Под этими взглядами вся его аристократическая благовоспитанность чуть не растаяла, но он выдержал. — Мне сказали, кто-то из вас знает, где найти пилота Арда Мэйхью.
— А вы кто такой? — проворчал представитель компании по утилизации, высказывая вопрос, занимающий всех.
Майлз слегка кивнул, взмахнув в мыслях воображаемым плащом.
— Лорд Майлз Форкосиган, с планеты Барраяр, к вашим услугам. Это моя сотрудница, мисс Ботари. Я случайно услышал ваш разговор и, думаю, могу помочь вам.
— Послушай, мальчик, — начала дама из администрации космопорта; Майлз нахмурился и уставился на нее из-под нависших бровей, подражая взгляду деда в те минуты, когда старик бывал не в духе. — Прежде всего, сэр, — поправилась женщина, — скажите, что вам нужно от пилота Мэйхью?
Майлз вздернул подбородок.
— Мне поручено передать ему долг.
— Кто-то должен деньги Арду? — в изумлении спросил утилизатор.
Майлз выпрямился с оскорбленным видом.
— Нет, речь идет не о деньгах, — отчеканил он с таким презрением, словно в жизни не притрагивался к подобному мусору. — Долг чести.
— Пусть так, а мне до этого какое дело? — возразил толстяк, нисколько не смущенный величественными манерами аристократа-коротышки…
— Я могу уговорить пилота Мэйхью покинуть ваш корабль, — пояснил Майлз, уже сообразивший, в какую сторону надо гнуть. — Если только вы поможете мне встретиться с ним лицом к лицу. — Элен при этих словах чуть не задохнулась, но он успокоил ее мимолетным движением бровей.
Бетанцы переглянулись, словно взглядами можно было спихнуть ответственность друг на друга. В конце концов человек с серебряными кружками на голове заявил:
— Пускай. Все равно никто ничего лучше предложить не может.
Пассажирский катер вышел на орбиту и седовласый пилот заговорил, склонившись к коммуникатору:
— Ард? Послушай, Ард, это Вэн. Ответь, пожалуйста. У меня тут человек, который хочет поговорить с тобой. Он собирается перебраться к тебе на борт. Ты не будешь делать глупостей, Ард?
Ответом было гробовое молчание.
— Он вас слышит? — спросил Майлз.
— Связь в порядке. А слышит ли — неизвестно. Может быть, он вообще отключился или заснул. А может быть, и помер — как знать…
— Да жив я, жив, — раздалось внезапное рычание из динамика. Изображения на экране не было. — А вот ты вряд ли выживешь, Вэн, если попытаешься пробраться на корабль. Предатель, сукин сын…
— И пробовать не стану, — пообещал старший пилот. — Это вот господин… простите — лорд Форкосиган хочет попытаться.
Последовала долгая пауза, нарушаемая лишь потрескиванием и шипением в аппарате.
— Он что, работает на этого кровососа Кольхуана? — подозрительно спросил невидимый собеседник.
— Ни на кого он не работает, — успокоил его Вэн.
— Тогда, значит, из Совета психического здоровья? Помни, никого с оружием я к себе не подпущу. Взорву к чертям корабль…
— Да он не бетанец. Он с Барраяра. Говорит, что ищет тебя.
Снова молчание, потом все тот же голос, сварливый и неуверенный:
— Да я вроде ничего не должен барраярцам… Я даже никого оттуда не знаю.
Заработали тормозные двигатели, потом раздался тихий щелчок с внешней стороны корпуса — они причалили к старому грузовику. Пилот поднял палец, подавая знак, и Майлз занялся переходным люком, стыкуя челнок с кораблем.
— Готово, — сказал он.
— Вы уверены, что хотите туда перебраться? — прошептал пилот.
Майлз кивнул и улыбнулся, наслаждаясь чувством невесомости. Единственное, что его сейчас тревожило — мысль об Элен, оставленной в порту урезонивать чиновников и сержанта, когда тот вырвется из цепких объятий таможни.
Майлз открыл люк. Послышалось короткое «пуф-ф» — давление воздуха в кораблях уравнялось. Он заглянул во мрак переходного туннеля.
— Фонарик есть?
— Вон там, на полке, — показал пилот.
Освещая себе путь, Майлз осторожно двинулся вперед. Тьма отступала, пряталась в поперечных коридорах и вновь смыкалась за его спиной. Майлз хотел попасть в ходовую рубку корабля, где, скорее всего, и находился космический мятежник. Идти было недалеко, но из-за абсолютной тишины и вынужденной плавности движений время тянулось бесконечно. Майлз уже начинал чувствовать то, что всегда чувствуется при нулевой силе тяжести: сожаление о своей невоздержанности. Ванильное мороженое, подумал он; черт его дернул проглотить проклятое мороженое.
