Брайан Герберт - Дюна: Дом Коррино
— Я вас знаю, — сказал Дункан, вспомнив месяцы политического инструктажа на одном из солнечных островов Гиназского архипелага. — Вы — лиса, которая прячется за спиной императора и выполняет за него всю грязную работу.
Фенринг усмехнулся.
— Лиса? Прежде меня называли лаской или хорьком, но никогда лисой. Хм-м. Меня удерживали здесь против моей воли. Эти проклятые тлейлаксы намеревались провести на мне какой-то эксперимент. — Его большие глаза расширились. — Я даже расстроил заговор, имевший целью заменить меня лицеделом.
Дункан шагнул вперед, приподняв шпагу.
— Будет интересно послушать ваши свидетельства перед комитетом по расследованиям Ландсраада.
— Думаю, что это совсем не интересно. — Казалось, Фенринга покинуло насмешливое настроение. Он взмахнул мечом, нанося удар, но Дункан парировал его. Клинки со звоном скрестились, короткий меч отклонился вверх, но Фенринг удержал оружие в руке.
— Ты осмелился поднять оружие на имперского министра по делам пряности, на ближайшего друга императора? — Фенринг был обескуражен и слегка удивлен. — Лучше отойди в сторону и дай мне пройти.
Но Дункан продолжал наступать, тесня противника.
— Я оружейный мастер Гиназа и сегодня сразился со многими сардаукарами. Если ты нам не враг, то бросай оружие. У тебя должно хватить мудрости не драться со мной.
— Я убивал людей, когда ты еще не родился на свет, щенок.
Огонь горящего корпуса поднимался все выше. Дункан чувствовал, как от едкого дыма слезятся его глаза. Солдаты окружили оружейного мастера, чтобы защитить своего командира, но он знаком велел им отойти. Долг чести обязывал его соблюсти правила поединка.
Граф бросился в атаку. Обычно он убивал из-за угла, редко вступая в открытую схватку с достойным противником. Однако он знал некоторые приемы, с которыми Дункану прежде не приходилось встречаться.
Бросившись на соперника, оружейный мастер зарычал, стиснув зубы.
— Сегодня я уже видел много убитых, но мне не противно добавить к ним еще одного, граф Фенринг. — Он взмахнул шпагой старого герцога, и его клинок со звоном ударился о поднятый меч противника.
Дункан сражался с изяществом хорошо подготовленного оружейного мастера, но на грани грубости и очень жестко. Он не стал придерживаться церемониала рыцарского поединка, в отличие от мастеров фехтования, о которых Фенринг слышал или с которыми ему приходилось драться.
Защищаясь, граф поднял меч, но Дункан сделал обманное движение вниз, сосредоточившись для нанесения главного удара, в который надо было вложить всю силу. Шпага старого герцога зазвенела, на клинке появилась зазубрина, но и меч в руке Фенринга завибрировал и сломался. Силой удара графа отбросило к стене.
Ударившись об нее, он сумел сохранить равновесие, а Дункан бросился вперед, чтобы нанести coup de grace,[2] но готовый ко всему. От такой лисы можно ожидать любого подвоха.
Фенринг быстро прикинул свои возможности. Если он хочет избежать удара шпагой противника, то может повернуться и бежать в объятую пламенем лабораторию. Есть и другой выход — сдаться. Да, выбор действительно довольно ограниченный.
— Император отплатит за мою смерть. — Он бросил на землю обломок меча. — Ты не решишься хладнокровно убить меня на глазах своих людей, хм-м?
Дункан, однако, угрожающе шагнул вперед.
— А как насчет кодекса чести Атрейдесов? — не унимался Фенринг. — Чего стоит герцог Лето Атрейдес, если его люди вольны убить человека, который сдался на их милость? — Фенринг поднял руки. — Ты все еще хочешь меня убить?
Дункан знал, что Лето не одобрит такого бесчестного поступка. Он посмотрел на горящую лабораторию, прислушался к крикам продолжавшегося в гроте сражения. Несомненно, Лето найдет способ использовать этого политического пленника для того, чтобы успокоить смятение в империи, вызванное битвой за Икс.
— Прежде всего я служу своему герцогу, а потом зову своего сердца.
По знаку оружейного мастера его солдаты надели наручники на запястья пленника.
Дункан наклонился к уху Фенринга и жарко прошептал:
— Когда война закончится, граф Фенринг, ты, возможно, пожалеешь, что сегодня я не дал тебе умереть.
Имперский министр по делам пряности посмотрел на Айдахо с таким видом, словно знал какой-то мрачный секрет.
— Ты еще не победил в этой войне, Атрейдес.
~ ~ ~
Нет никакой тайны в том, что все мы имеем тайны. Однако не многие из них скрыты так, как нам бы того хотелось.
Питер де Фриз. Ментатский анализ уязвимости Ландсраада. Для личного пользования барона ХарконненаПод руководством герцога Атрейдеса императорские гвардейцы сектор за сектором прочесывали помещения дворца. Лето испытывал душевные муки, покинув ослабевшую и измученную Джессику, но он не мог сидеть рядом с ней, пока его новорожденный сын находится в опасности.
Он отдавал распоряжения и не терпел колебаний. Врываясь в роскошные коридоры и путаясь в анфиладах комнат со стенами, выложенными призматическими зеркалами, он думал о диких псах, которые свирепо защищают свое потомство. Герцог Лето докажет, что лишившийся ребенка отец страшнее любого врага.
Они похитили моего сына!
Преследуемый памятью Виктора, он поклялся именем Дома Атрейдесов, что ни один волос не упадет с головы его дитя.
Но императорский дворец был размером с небольшой город. В нем была масса потайных комнат. Бесплодные поиски продолжались, и Лето старался не впасть в отчаяние.
Питеру де Фризу было не привыкать пачкаться чужой кровью, но на этот раз он всерьез опасался за свою жизнь. Мало того, что он похитил дитя аристократа из Великого Дома, он еще убил жену императора.
После того как он оставил в покоях труп Анирул, Питер побежал по коридорам в растрепанной сардаукарской форме, покрытой пятнами крови. Сердце бешено колотилось, в голове пульсировала боль. Несмотря на ментатскую подготовку, он не был в состоянии разработать новый план бегства. Помада на губах размазалась, обнажив яркие пятна сока сафо.
Завернутый в одеяло ребенок изредка шевелился, иногда принимаясь плакать, но в целом он вел себя на удивление спокойно. Глаза мальчика имели странное для его возраста выражение, резко выделяясь на фоне свежего розового личика. Было такое впечатление, что ребенок понимает что-то за пределами своего младенческого возраста. Он был так не похож на беспомощного и временами раздражающего маленького Фейда-Рауту.
