Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков
— Да.
— Это карвасид их создал. — Слово «создал» прозвучало с особой весомостью. — Они идеально приспособлены к условиям Страны Призраков. Когда-то у нас были лошади, но они боялись молний. И тогда карвасид сотворил гельбов. Он поистине великий ученый, — истово подытожил Тифон.
— А тех странных людей, что дышат под водой?
— Обов? Это не люди, а машины. Машины из плоти, — По сигналу Тифона снова вошла служанка. — Пришли-ка сюда мега.
Чуть погодя дверь открылась, и в помещение вошло огромное существо. Как и те рыбаки у озера, гигант был обнажен и обрит наголо. Но мышцы у него были куда крупнее, а плечи такие, что удержать на них, скажем, лошадь ничего не стоило. Одни лишь ладони у него были в треть метра шириной.
«Покажи им», — дал телепатическую команду Тифон.
Гигант приблизился к двери и взялся за ручку указательным и большим пальцами аккуратно, с поистине женственной фацией. Он вышел, а вскоре возвратился с трехметровой доской толщиной в голову и весом не меньше полуцентнера. Он остановился на середине комнаты и, схватив доску поперек гигантской пятерней, сжал. Пальцы вдавились в дерево так, будто это была мягкая губка. Сделав вручную желоб, он схватил доску за края и переломил ее как щепку, после чего застыл, ожидая дальнейших указаний.
«Покажи ему», — велел гиганту Тифон.
Тот протянул половину доски Найлу. Разумеется, это была цельная древесина.
— Но плоть у него, по-видимому, все-таки мягче, чем дерево? — поинтересовался Найл.
Тифон лишь улыбнулся.
«Покажи себя», — велел он.
Мег протянул руку ладонью кверху, чтобы можно было коснуться. По твердости она не уступала натянутой на металл дубленой коже. После этого гигант протянул руку и капитану, который для приличия поскреб ее когтем.
— Карвасид — гений научной мысли, — убежденно сказал Тифон. — Один из величайших изобретателей, каких когда-либо видел свет.
Найл поглядел в жесткое лицо мега: твердые голубые глаза были будто сделаны из стекла, хотя безусловно видели.
Тифон кивнул, и мег вышел.
Найл вновь коснулся животрепещущей темы:
— Когда я смогу выяснить насчет брата?
— Я позабочусь о том. чтобы завтра ты встретился с карвасидом.
— Спасибо.
— Когда это произошло?
— Неделю тому назад. Неделю с небольшим.
— Ну. значит, времени у нас предостаточно. Летальный исход от яда трекуты наступает через двадцать восемь дней.
— А есть ли противоядие? — забеспокоился Найл, подумав о том, сколько понадобится времени, чтобы доставить спасительное средство домой.
— В нем нет нужды, — успокоил Тифон. — Карвасид может исцелить вашего брата на расстоянии.
— Магией?
— Никакой магии. Наука, основанная на мыслительных вибрациях, — Он подложил себе рыбы. — Возможно, завтра вы и сами встретитесь с карвасидом. У нас вечером заседание совета, и карвасид тоже там будет. Я осведомлюсь, можно ли вам присутствовать.
— Благодарю, — сказал Найл, ощущая между тем смутное сомнение.
Ему припомнилась последняя «встреча» с Магом: чье-то невыразимо гнетущее, крабье присутствие, сдавившее грудь так, что перехватило дыхание.
Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой человек, вид которого живо напоминал Вайга: те же борода, темные кудри, округлое жизнерадостное лицо. Судя по всему, увидеть здесь паука было для него полной неожиданностью.
— А, Терек, — улыбнулся Тифон. — Это мой помощник, — пояснил он Найлу, — А это Найл, правитель города пауков, — сказал он вошедшему. — Со своим… эскортом и стражей в одном лице: капитаном.
Найл встал, и они с вошедшим коснулись предплечьями. Как и у Тифона, запястье Терека украшала золотая лента с часами. От жизнерадостного, улыбчивого помощника Тифона пахло машинным маслом, а на носу не была стерта сажная полоска. Поприветствовав Найла, Терек удивил тем, что повернулся и выразил любезность еще и капитану.
— Вина? — спросил Тифон.
— Не мешало бы, — запросто ответил Терек. Приняв полный бокал, он тут же отпил половину, после чего с улыбкой сказал Найлу: — Уфф, вот чего мне недоставало!
Безо всяких церемоний он рухнул в кресло и стал накладывать на тарелку рыбу.
— Проголодался? — приязненно спросил Тифон.
— Не то слово!
— Ну что ж, вот вместе и подкрепимся, — кивнул Тифон и, когда по сигналу вошла служанка, сказал: — Ката, подавай обед.
Найл думал, что с трапезой уже покончено. То, что рыба — всего лишь легкая закуска, было приятной неожиданностью.
— Как вы сюда добрались? — спросил Терек у Найла.
— Пешим ходом.
— И долго шли?
Найл чуть помедлил, подсчитывая.
— Семь дней.
— Быстро вы ходите. А почему не воспользовались одним из тех шаров?
— Боязно. Неровен час, врезались бы, как Скорбо, — Интересно, как они отреагируют на это Имя.
Терек, впрочем, отнесся к этому вполне непринужденно.
— Никуда он не врезался, — сказал он, подливая себе вина.
— Вот как?
— Именно так. Это мы его посадили. Точнее, карвасид. Над нами и муха не проскользнет.
Тифон, похоже, не был доволен таким поворотом разговора. Конец нежелательным расспросам положила все та же служанка, вкатившая перед собой тележку (Найл видел подобную только раз, в доме у Доггинза). Ката начала расставлять на столе блюда, по большей части примерно такие же, что подавались во дворце у Найла: мясо, фрукты, орехи, фаршированные птички, обжаренная в тесте рыба. Были здесь и те глазастые озерные толстушки, и какие-то мелкие, с мизинец, подобия кальмаров, тоже в тесте. Довершал снедь большой графин золотистого меда. Терек поглядывал на все это изобилие с нескрываемым вожделением, что лишний раз напомнило о Вайге. Сходство даже усилилось, когда он исподтишка хищно глянул вслед уходящей Кате.
Каждый сам наполнял себе тарелку. Еду брали пальцами.
В этой непринужденной атмосфере Найл задал донимавший его вопрос:
— Почему, интересно, у Каты нет языка?
Ответил Тифон:
— Здесь почти всем женщинам его удаляют в раннем детстве. Карвасид таким образом добивается, чтобы они учились разговаривать мысленно.
— Но ведь это ужасно больно?
— Нет. Операция проходит под наркозом.
— А мне кажется, все равно это жестоко, — высказал соображение Терек.
Найл был рад услышать солидарное мнение. Сама мысль о том, что у женщин удаляют язык, вызывала отторжение.
— Дело здесь в том, — как бы извиняясь, заметил Тифон, — что карвасид до болезненности чувствителен к шуму.
Терек мотнул головой.
