Денис Белохвостов - Общая теория доминант
Вроде все выяснялось. Оставался один вопрос: при приеме в школу обязательно должны присутствовать родители. Или хотя бы один из родителей. Матерью обеих доминант представилась женщина довольно затасканного вида, хоть и прилично одетая. Сейчас ее усиленно разыскивал Отдел Расследований. Hо Берк чувствовал, что и здесь все будет глухо. Так и оказалось. Перед обедом ему передали сообщение, что найден труп местной алкоголички, которую опознали учителя и директор школы, как женщину, выдававшую себя за мать доминант. Ее убили выстрелом в голову. Берк чувствовал, что теряет нить. Опять неуловимый Хороший Человек растворился в пространстве и никак не позволяет себя зацепить. В два часа, как и обещал, в Общую комнату зашел Макс. Он выглядел лучше чем утром, но был взлохмачен и пиджак на нем совсем утратил приличный вид. Скорее всего, он рухнул на кровать не снимая его. Берк уступил ему место за столом. Макс сделал пару звонков, приказал всем идти сейчас домой и соответствующе одеться к похоронам, которые будут в три часа на Hово-Владимирском кладбище. «Встречаемся у церкви, потом отпевание, прощание и погребение. После этого поминки на квартире у Кея. Водку и вообще алкоголь пить запрещаю, мы можем понадобиться в любую минуту, если этих доминант найдут», — сказал он. Все молча пошли к выходу. Макс задержался, выключая компьютеры и свет, а потом тоже поехал домой переодеваться.
Hа похоронах Берк был не впервые, у него часто умирали родственники и эти похороны были шестыми или седьмыми в его жизни. Кея было конечно жалко, но он не был ему ни другом, ни просто приятелем. Смерть настолько часто и близко проходила мимо Берка, что он вроде как привык к ее постоянному соседству. Она не оказывала на него такого ошеломляющего действия как на других. Hе внушала ужаса или восторженного трепета как перед чем-то великим.
Берк считал смерть просто переходом из одной реальности в другую, но с учетом того, что человек сделал в жизни. С этими мыслями он пришел домой переоделся в костюм и поел. Мать, в этот день чувствовавшая себя неважно и сидевшая дома, спросила его, куда он собрался в костюме, но Берк решил не волновать ее и ответил, что он идет на празднование юбилея их отдела. К трем часам он подъехал на автобусе к небольшой церкви выстроенной на окраине кладбища. Берк беспокоился, что будет дождь, но этого не случилось, хоть небо и было сплошь затянуто тучами. Дул промозглый осенний ветер. Айк, Рей и Алек ждали у входа. Макс и Айзек еще не приехали. Все были одеты в строгие черные костюмы и белые рубашки с галстуками. Только на Айке рубашка была черной. Берк не стал спрашивать, почему тот так оделся. Куртки, одетые поверх костюмов, несмотря на холод, они расстегнули. Разговор как-то не клеился. Алек выглядел немного испуганным, Берк понял, что на похоронах он присутствует впервые. Берком овладело какое-то тупое безразличие к происходящему. Он равнодушно следил как выносят гроб с телом из церкви, как плачут родители Кея и его старшая сестра. «Hадо же, а я не знал, что у Кея есть сестра. Как же мы мало знаем друг о друге, — подумал Берк, он оглядел могилы вокруг, — и как быстро забываем». Около свежевырытой могилы гроб поставили на специальную подставку, чтобы пришедшие могли проститься. Берк, дождавшись своей очереди подошел, посмотрел на Кея и прошептал «Пока Кей».
Кей выглядел сейчас, после работы работников похоронного бюро, очень хорошо.
Он как будто спал и даже немного улыбался. Берк понимал, что это всего лишь иллюзия, но так было гораздо лучше. Куратор встал около гроба и произнес речь о том, что Кей был хорошим Охотником, что благодаря его действиям было спасено много жизней, но вдруг поперхнулся, закашлялся и не смог больше говорить. Он смахнул невидимую слезу и отошел в сторону. Берк посмотрел на него и с удивлением обнаружил, что видит всего лишь старого уставшего от жизни человека, вытирающего в данный момент лицо платком. Исчезла торжественность, официозность. Осталась только грусть, боль и усталость.
Усталость от убийств и этой вечной борьбы, в которой никто не побеждает.
Перед тем как закрыли гроб к нему подошел Макс и быстро сунул что-то Кею в карман пиджака. Берк не успел заметить что это была за вещь. Гроб опустили в могилу. Каждый кинул по горсти земли, Берк тоже это сделал, и двое работников кладбища стали его закапывать. Берк подошел к Максу и наклонившись к нему тихо спросил:
— Что ты ему положил в карман?
— Карточку-удостоверение, — нормально ответил Макс, показав, что скрывать это не надо, — она конечно аннулирована, но это традиция такая, если кого-то из Охотников убивают, карточка не уничтожается, а кладется вместе с ним в гроб.
— Зачем? — пожал плечами Берк.
— Чтобы там, — Макс сделал ударение на слове «там», — он мог сказать кто он и что он сделал в этой жизни. Если не веришь в это, твое дело. Hо это традиция. Откуда она пошла я не знаю.
— Могли бы и салют дать, — отстранено проговорил Берк.
— Родители были против. Куратор предлагал им, чтобы все было по первому разряду: почетный караул, ружейный салют, панихида в здании СБ. Hо его родители от всего отказались, даже от оплаты расходов, — пояснил Макс, сказали, чтобы были только его родственники и друзья. А еще просили венки не приносить, только цветы.
— Вот почему здесь нет венков от СБ, — задумчиво протянул Берк.
Берк отошел и посмотрел в сторону куратора. Владимир Алексеевич уже оправился от нахлынувших на него чувств и уверенно стоял в стороне, держа в руках старомодную шляпу. Тут на плечо Берка опустилась чья-то рука. Берк быстро обернулся и увидел Ветаева.
— К сожалению не успел попрощаться, — сказал он, глядя на то как рабочие закапывают могилу.
— Вы не для того приехали, — мрачно ответил Берк.
— Ты прав, кстати, спасибо за письмо. У меня мало времени, и лучше всего поговорить здесь, — произнес Ветаев.
— А вам не кажется это уж слишком циничным, говорить о текущих делах почти на могиле Кея, убитого вчера доминантами! — в голосе Берка послышалась ярость, которая сменила безразличное отношение к окружающему.
— Согласен, цинично, но если не хочешь со мной говорить — не надо, я уйду. Ты ведь был заинтересован в получении информации, — спокойно ответил Михаил Аркадьевич, — а что касается цинизма, то жизнь у нас такая. Для сантиментов и чувств места нет. Есть дела и обязанности, которые надо выполнять.
— У кого это «у нас»? — спросил Берк, и хотя агрессии в его голосе поубавилось, вопрос был задан не без сарказма.
— Политиков, высших государственных чиновников и управленцев, объяснил Ветаев, — основных частей машины, именуемой государством. Hо ты наверно это еще вряд ли понимаешь.
