Джек Вэнс - Тчаи: Сага странствий
— Мы прибыли издалека, — заявил Рейш. — Ты наверняка не слышал об этом месте.
Старик безразлично махнул рукой.
— Как хотите: по мне, пока вы соблюдаете приличия и исправно оплачиваете счета, называйтесь кем угодно! Или сохраняйте инкогнито...
— Два вопроса, — сказал Рейш. — Что подразумевается под «приличиями» и во сколько примерно обойдутся нам сутки пребывания здесь?
— Правила приличия простые, — пояснил зафатранец. — Обмен любезностями, как говорится. Платить придется четыре или пять цехинов в день. Если вас условия устраивают, сходите на причал; мы отгоним и спрячем вашу лодку, чтобы не возбуждать любопытства у тангов или бихасов, если те будут проходить мимо.
Рейш решил не возражать. Он подвел лодку к хлипкому сооружению из лозы и тростника, привязанному к штабелю бревен. Зафатранец выпрыгнул на берег и галантно помог Зэп-210 выбраться на причал, при этом внимательно изучая ее.
Адам присоединился к ней, передал старику веревку от лодки. Тот отдал ее парню, пробормотав какие-то указания. Потом повел странников через павильон, сплетенный из лозы, в местную гостиницу.
— Вот вы и на месте, устраивайтесь! Комната здесь. Еду и вино подадут попозже.
— Мы бы хотели принять ванну, — сказал Рейш, — и, если можно, купить новую одежду.
— Баня вон там. А за чисто символическую сумму местные жители продадут вам костюмы.
— За какую сумму?
— Обычный наряд из серой ткани для рубки лозы или возделывания огорода стоит десять цехинов. Ваши наряды превратились в лохмотья, так что советую потратиться.
— Белье включено в эту цену?
— Еще за два цехина вы получите и новое белье. А вот сандалии обойдутся уже по пять цехинов за пару.
— Хорошо, — согласился Рейш. — Принеси все. Не станем скупиться, пока денежки водятся.
Глава 6
В простой серой куртке и зафатранских штанах Зэп-210 гораздо больше походила на обычную девушку. Ее черные волосы начали завиваться, под воздействием ветра и солнца кожа потемнела; только неестественно правильные черты лица и постоянная отстраненность выделяли бывшую Прислужницу из толпы. Скорее всего, незнакомые с ее историей люди не заметят в ее поведении чего-либо необычного, а привитые с детства правила общения примут за застенчивость.
Но Кауш — так звали старого зафатранца — заметил. Отведя Рейша в сторону, он доверительно спросил:
— Твоя женщина что, больна? Если тебе требуются травы, парная баня или гомеопатия, все это у нас имеется и стоит не очень дорого.
— Зафатранцы во всем ищут выгоду, — заметил Рейш. — Когда соберемся уезжать, наверняка будем должны вам больше цехинов, чем имеем при себе. Что вы тогда будете делать?
— С грустью примем неизбежное. Мы знаем, что принадлежим к проклятому судьбой народу, обреченному на бесконечные беды. Но, надеюсь, сегодня не такой случай?
— Нет; разве что придется наслаждаться вашим гостеприимством дольше, чем я планирую.
— Не сомневаюсь, что ты способен точно оценивать свои возможности. Но вернемся к состоянию здоровья женщины. — Он критически оглядел Зэп-210. — У меня есть некоторый опыт в таких делах; она кажется хилой, безучастной ко всему и несколько угрюмой. Что с ней еще неладного, пока не пойму.
— Она непостижимое существо, — согласился Рейш.
— Это определение, должен заметить, подходит вам обоим, — сказал Кауш. Он перевел совиный взгляд на Рейша. — Ну, больна или нет женщина — твое дело, конечно... Закуску уже подали, так что приглашаю вас к столу.
— За небольшую плату, вероятно?
— Как же иначе? В этом суровом мире бесплатен только воздух, которым мы дышим. Неужели вы из тех, кто ходит голодным, поскупившись выложить несколько монет? Не думаю. Пойдемте.
Кауш провел их в павильон, усадил за столик и отправился отдать распоряжения девушкам, разносящим еду.
Сначала подали холодный чай, лепешки со специями, стебли свежих красных водорослей. Вкусная еда, удобные стулья... После нескольких недель испытаний и тягот все это казалось нереальным, Рейш, как ни сдерживался, то и дело подозрительно оглядывался по сторонам. Постепенно он расслабился. Павильон казался райским местечком. Тонкие изящные ветви пурпурных деревьев свисали низко, распространяя аромат. Солнце отбрасывало на воду темно-золотые блики. Откуда-то из-за общинного дома доносилась музыка. Зэп-210 задумчиво смотрела на пруд и ковыряла еду, словно та ей не нравилась. Почувствовав взгляд Рейша, она сразу выпрямилась.
— Налить тебе еще чаю? — предложил Рейш.
— Как хочешь...
Адам потянулся за пузатым стеклянным кувшином.
— Похоже, ты не очень голодна.
— Наверное, нет. Интересно, есть здесь дако?
— Уверен, что никакого дако у них нет.
Зэп-210 раздраженно сцепила пальцы.
— Тебе здесь нравится? — спросил Рейш.
— Все-таки лучше, чем в море!
Он замолчал и стал пить чай. Со стола убрали грязную посуду; появились новые блюда: крокеты в сладком желе, жареные стебельки с белой сердцевиной, кусочки серой морской рыбы. Как и раньше, Зэп-210 ела без особого аппетита. Адам прервал затянувшуюся паузу.
— Ты теперь увидела жизнь на поверхности. Она очень отличается от того, что ты ожидала встретить, или нет? — осторожно спросил он.
Девушка задумалась.
— Не ожидала, что увижу так много женщин-матерей, — тихо, словно про себя, пробормотала она.
— Ты имеешь в виду женщин с детьми?
Она покраснела.
— Нет, женщин с оттопыривающимися грудями и широкими бедрами. Их так много! Среди них есть такие молодые, почти девочки!
— Но это нормально! Когда девочка становится взрослой, у нее развиваются грудь и бедра.
— Я не ребенок, — надменно провозгласила Зэп-210. — И у меня... — Она затихла.
Рейш налил себе еще чашку чая и уселся поудобнее.
— Пора объяснить тебе кое-что. Наверное, мне надо было сделать это раньше. Все девочки становятся женщинами-матерями.
Зэп-210 недоверчиво уставилась на него.
— Не может быть!
— Может. Пнумы давали тебе лекарства, чтобы подавить нормальное развитие, скорее всего дако. Теперь его действие кончилось, и ты становишься такой же, как все остальные девушки — ну, почти такой же... Ты уже заметила это?
Зэп-210 поникла, сраженная тем, что он знает ее сокровенную тайну.
— О таких вещах не говорят вслух.
— Я должен был объяснить, что с тобой происходит.
Зэп-210 перевела взгляд на озеро. Совсем другим голосом она спросила:
— Ты заметил во мне изменения?
— Конечно. Ты больше не выглядишь как больной тщедушный подросток.
