Сергей Лукьяненко - Веер (сборник)
– Да нет, не подруга, скорее боевой товарищ. – Я усмехнулся.
Мать, до тех пор бдительно следившая за мной – не слишком ли сильно я подшофе, не уложить ли меня в гостиной на диване, – встрепенулась:
– Что еще за «боевой товарищ»? Ты что, связался с какими-то неформальными организациями?
Я поперхнулся чаем.
В некотором смысле мать попала в самую точку.
– Да нет, мам. Это так, фигура речи…
– Не дергай ты его, – сказал отец. – Сын у нас не дурак, стадным инстинктом не страдает. Захочет – расскажет. Дело молодое.
Я допил чай, встал. Жалобно попросил:
– Ну так как? Дадите на такси?
– Дадим, – сказал отец. – А то оставайся? У меня коньячок есть, выпьем еще по рюмочке…
– Данила! – В голосе мамы прорезался металл. – Это еще что за полуночный алкоголизм?
– Я как врач утверждаю, от рюмки коньяка перед сном…
– Он уже свою рюмку выпил! Кирилл, я сейчас деньги принесу. Может, проводить тебя? Или вызвать такси?
– Мам, ну со мной же Кешью, кто нападет на человека с таким свирепым охранником! – взмолился я. – А вызывать… ну их, я на улице поймаю, в два раза дешевле доеду…
Как ни странно, но ссылка на Кешью их успокоила. Хотя, конечно, главным способом защиты хозяина у Кешью было бы зализывание врага до смерти.
На улицу я вышел в своей старой куртке, которую разыскала мать, сообразив, что я «в одной ветровочке». Еще и пришлось выслушать лекцию о том, как легко потерять здоровье и как важно его беречь. На мой взгляд, куртка Дитриша вполне бы сгодилась добежать до дороги и поймать тачку, но я спорить не стал.
Кешью, сообразив, что мы идем домой, радостно рвался с поводка. Я стоял в круге света от фонаря и держал поднятую руку. Мне что-то не везло, машины проносились мимо, никто не хотел подзаработать.
Наконец, взвизгнув тормозами, остановился потрепанный «жигуль». Я приоткрыл дверцу – и расхохотался.
– О, постоянный клиент! – весело сказал водитель-кавказец. – Садись!
– Я с собакой, ничего?
– Ничего, собака тоже человек. Садись.
Я сел в уютное прокуренное тепло, впустив Кешью на заднее сиденье и строго велев лежать.
– Там тряпка валяется, лапы ему оботри, – сказал водитель. – Хорошая собака. Породистая?
– Ага…
Перегнувшись назад, я вытирал Кешью лапы. Машина уже ехала.
– Тебе в Медведково, да? Как ты, проблемы свои решил? Помню, ты по всему городу мотался, беда какая-то случилась, да?
– Было дело, – согласился я. – Да и не решил ничего, если честно. Так, решаю…
– Всех проблем не решить, – философски сказал водитель.
Я достал сигаретную пачку. На дне болталось две папиросы.
– Будете? – спросил я. – Табак простой, но издалека привезенный. У нас не достать.
– Угости, если не жалко.
Кешью сзади чихнул, высказываясь и о курении вообще, и о курении папирос в машине.
– Хороший табак, – вежливо сказал водитель. – Крепкий.
– Да, пожалуй, это можно сказать, не кривя душой… – согласился я. – Как у вас дела-то идут?
– Резину поменял, – похвастался водитель. – Хотел зимнюю ставить, а потом решил универсальную. Зимы-то сейчас какие, теплые зимы… Кручу баранку, вот и все дела.
– Такова функция, – задумчиво сказал я.
– Э, разве это моя функция? Думаешь, если человек с Кавказа, он или на рынке торгует, или руль крутит? Я инженер-гидромелиоратор. Успел институт окончить. А так все сложилось… – Он помолчал. – Не я решил, поверь. За меня все решили большие толстые дяди. Что ж, буду руль крутить. Тоже работа.
– Тоже работа, – согласился я. – И раздавать приказы – тоже работа…
– Это все не главное. Главное, это жить. Ты парень молодой, думаешь, у тебя впереди вечность. А главное все-таки жить. Живой осел важнее дохлого льва.
Я молчал. Кешью возился на заднем сиденье.
Если я умру, как тяжело ему будет.
Не говорю уж, как плохо будет родителям.
А у Коти – только Иллан, да и то… он подруг всегда менял как перчатки.
22
Говорят, что от судьбы не уйдешь.
Правда, некоторые считают, что человек – сам творец своей судьбы.
А вот я думаю, что все они правы.
Человек – это и есть судьба. Всегда есть то, что ты можешь изменить. То, через что способен перешагнуть. А есть и то, что никогда не совершишь. На что не способен. Хоть о стену головой бейся.
Я читал несколько книжек, где авторы доказывают, будто человек способен на все. Помести его в соответствующую обстановку – так он будет и говно жрать, и горла грызть. Некоторые очень убедительно это доказывают. Только мне все равно кажется, что такие книжки доказывают лишь одно: именно этот человек готов и жрать, и рвать. Иначе все неправильно. Иначе все зря.
Поэтому я всегда любил плохие книжки. Те, в которых говорится, что человек даже лучше, чем он сам о себе думает.
Я сидел на кухне, курил, пил кофе чашку за чашкой. Вредно для сердца, наверное. Но чего мне бояться, пока я в процессе выбора? И уж тем более когда стану функционалом-куратором.
Ну а если не стану – то мне уже никогда не придется заботиться о здоровье.
Телефон лежал передо мной на столе. Кешью, потеревшись некоторое время на кухне, понял, что полуночная закуска ему не светит, и ушел спать на мою кровать, подальше от света и курева.
Если у тебя под окнами чадит завод, то можно переехать туда, где нет заводов. Или добиться, чтобы завод закрыли.
Но если отрава разлита в воздухе, если ни в горах, ни на острове посреди океана от нее не спрячешься? Если ее выделяет все вокруг? Если она всех устраивает, как галлюциногенный воздух Нирваны несчастных ссыльных?
Тогда что остается?
Прекратить дышать.
Или притерпеться.
Наверное, я сейчас и впрямь силен. Если уж сумел одной пулей уложить не-ангела, древнего и сильного функционала. Если отвесил плюху почтальону, если не обратил внимание на потуги полицейского. Да еще и весь наш мир зависит от моего благополучия, так что уничтожать меня рискованно.
Наверное, я справлюсь с Котей.
И займу его теплое местечко. Буду захаживать на Тибет, как к себе на кухню. Прыгать из мира в мир, путешествовать, отдыхать. Работа-то непыльная. Так, перекинул распоряжение от одних функционалов другим, и можно дальше бездельничать. Займусь каким-нибудь коллекционированием. Начну писать детективы или философские трактаты.
Заскучаю – отправлюсь на родину функционалов, на Землю-шестнадцать. Интересно, почему они все-таки дали ей номер, да еще и такой странный? Для маскировки от слишком любопытных таможенников? Или в порядке миров веера есть какая-то непонятная мне гармония? Возможно…
Вулканические пустыни меня мало интересуют, а вот музей с его крылатым хранителем – дело интересное.
