Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)
Арчибальд смутился.
— Да вы не обижайтесь, это я так… Забавно, что известный доктор Мартин, оказывается вылитой копией Мерилин Монро. Садитесь.
Он мягко отобрал у нее перчатки.
— Позвольте мне еще раз предложить вам выпить.
Она еще сердилась, но скоро природное легкомыслие взяло верх.
— Ладно уж… Шрамоносец.
— Вот так-то лучше. Скотч или бурбон?
— Бурбон — и поменьше воды.
Но когда коктейли были готовы, а сигареты раскурены, напряжение возникло вновь.
— Скажите, — начал Дуглас, — а чем я обязан вашему визиту? Я ведь в биологии — ноль.
Она выпустила колечко дыма, отогнав его наманикюрен-ным пальчиком.
— Помните свою статью в апрельском номере «Физикл Ревью»? О холодном свете и возможных путях работы над этой проблемой?
— Хемилюминесценция против электролюминесценции, — кивнул он. — Для биолога не так уж много интересного.
— Не скажите, я довольно давно работаю над той же проблемой.
— С какой точки зрения?
— Хотела выяснить, как светятся светлячки. В Южной Америке мне попалось несколько очень ярких экземпляров, вот я и заинтересовалась.
— Хм… Наверное, в этом что-то есть. И что вам удалось выяснить?
— Не больше того, что уже и без меня известно. Как вы, наверное, знаете, светлячки как источник света эффективны до неправдоподобности: КПД почти девяносто шесть процентов. А какая эффективность у обычной лампы накаливания?
— В лучшем случае два процента.
— Вот именно, глупый маленький жучок выдает в пятьдесят раз больше, даже в ус не дуя. Сравнение не в нашу пользу, верно?
— Да уж, — признал Дуглас. — Давайте дальше о светляках.
— Так вот. В брюшке у них содержится очень сложное активное органическое вещество под названием «люциферин». Окисляясь в присутствии катализатора, оно превращается в люциферазу, и вся энергия окисления преобразуется в зеленоватый свет, причем совершенно без выделения тепла. Восстановите люциферин с помощью водорода — и процесс можно повторять до бесконечности. Я выяснила, как добиться этого в лабораторных условиях.
— Да?! Так поздравляю! Я вам не нужен и могу прикрывать свою лавочку.
— Не спешите с выводами. На практике у меня ничего не вышло. Слишком сложная технология, а достаточной интенсивности света не получается. И потому я приехала к вам. Не могли бы мы объединить наши знания и силы?
Через три-недели, в четыре утра доктор М. Л. Мартин — для друзей просто Мэри Лу — жарила яичницу на бунзеновской горелке. На ней были шорты и свитер, поверх них — длинный резиновый фартук, золотая гривка распущена по спине, круглая попка и ножки — будто взяты с обложки журнала.
Обернувшись к Дугласу, распластанному в кресле, она сказала:
— Послушай-ка, ты, горилла, кажется кофеварке пришел конец. Не сварить ли кофе во фракционном дистилляторе?
— А я думал, ты змеиный яд там держишь…
— Ну да. Но я сполосну, ты не бойся.
— Женщина! Если тебе плевать на то, что может случиться со мной, ты хоть бы себя пожалела…
— Ерунда. Раз уж та гадость, которую ты пьешь, еще не довела тебя до язвы желудка, от змеиного яда тем более вреда не будет.
Она отшвырнула фартук и села, закинув нога на ногу.
— О, закрой свои бледные ноги! Мэри Лу, для моей романтической души это слишком!
— Плевать, а души у тебя вообще нет, одни низменные инстинкты. Давай лучше займемся делом. На чем мы остановились?
Дуглас запустил пятерню в волосы и закусил губу.
— Остановились мы, похоже, перед каменной стеной. Все, что мы испробовали, не оставляет никаких надежд.
— Но ведь проблема, судя по всему, лишь в том, чтобы довести лучистую энергию до видимого спектра.
— Ух ты, ясочка моя! Просто-то как: взять и довести до спектра…
— Ты свой сарказм оставь. Именно там при обычном электрическом освещении потери и возникают. Вольфрамовая нить раскаляется добела, может быть, два процента превращаются в свет, а остальное уходит в инфракрасное и ультрафиолетовое излучение.
— Красиво, а главное — истинная правда.
— Чурбан ты этакий, конечно, ты устал, однако слушай, что старшие говорят. Должен же существовать способ точной настройки длины волн, ну, как в радио.
Дуглас слегка оживился.
— В нашем случае это не подойдет, даже если б тебе удалось разработать индукционно-емкостный контур с естественной резонансной частотой в пределах видимого спектра. Слишком сложная конструкция для каждого светящегося фрагмента. А если настройка будет неточной, то вообще никакого света не получится.
— Но разве способ контроля частоты только один?
— Практически один. Правда, в некоторых — особенно любительских — передатчиках используются специально вырезанные кварцевые кристаллы. Они имеют свою естественную частоту и, таким образом контролируют длину волн.
— А почему мы не можем вырезать кристалл, имеющий естественную частоту в области видимого спектра?
Дуглас резко выпрямился.
— Детка! Похоже, ты попала в точку!
Он поднялся и стал расхаживать взад-вперед, рассуждая вслух:
— Для обычных частот используются обычные кристаллы кварца, а для коротких волн — турмалин. Частота вибрации зависит непосредственно от формы кристалла. Существует простая формула…
Дуглас взял с полки толстый справочник.
— Ага, вот. Для кварца — каждый миллиметр кристалла удлиняет волну на сто метров. А частота, естественно, обратна длине волны. И для турмалина — то же самое, но волны более короткие…
Он продолжал читать вслух:
— При воздействии электрических разрядов кристаллы изгибаются, и, напротив, будучи изогнуты, выдают электрический разряд. Период колебания — является неотъемлемым качеством кристалла, зависящим от его геометрических пропорций. Будучи подключенным к передающему радиоконтуру, кристалл заставляет весь контур работать на одной постоянной частоте, присущей самому кристаллу. Вот оно, малыш, вот! Если нам удастся найти подходящий кристалл и обработать его так, чтобы он вибрировал на частоте видимого спектра, — то способ преобразования электроэнергии в световую без потерь на тепло у нас в кармане!
Мэри Лу восхищенно охнула:
— Вот какой у нас мальчик! Способный, только ленивый! Ведь может, если захочет!
* * *Почти полгода спустя Дуглас пригласил в лабораторию своего отца, чтобы продемонстрировать достигнутые результаты. Проводив тихого, седого джентльмена в свою святая святых, он сделал знак Мэри Лу — задернуть шторы, а затем показал на потолок.
