Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис
— Застой?
— Не совсем точно. Ситуацию надо описывать в математических терминах, но поскольку другого слова нет, пусть будет «застой». Тебе понадобится учиться еще года два, прежде чем ты сможешь рассматривать явления такого уровня сложности. Может быть, тогда сам и придумаешь более подходящее слово. Но, так или иначе, ситуация ясна. А вот какое выбрать будущее, чтобы избежать всех опасностей, — совсем не ясно. Гениальность Основателя состояла не в том, чтобы заметить, что Галактика разваливается на куски, это было просто, даже очевидно, а в том, чтобы разглядеть среди всех возможных будущих Дальний Мир, который можно будет использовать как точку опоры.
— А что, вариантов будущего слишком много?
— Их всегда слишком много. Но это не мешает нам выбрать тот из них, который мы одновременно одобряем и можем сделать реальным. Для этого требуется мудрость. Меня не любят именно потому, что я на первое место ставлю мудрость, которую трудно выразить в числах. Меня называют параноиком и обвиняют в том, что я затаптываю воображаемые искры, которых никто больше не видит, и в то же время слишком осторожничаю, не желая выбрать будущее, пока не получу по меньшей мере божественного откровения.
— Значит, вы посылаете меня в поход за мудростью?
— Именно так! Но ты слишком молод, чтобы узнать ее, когда встретишь. Поэтому я буду внимательно следить за тобой — это моя работа.
Эрон рассмеялся. Старик Кон вечно шутил с серьезным видом, и он вечно попадал в эти ловушки. Но настало время для пирога с грушами.
Когда пришло время выбирать учебные курсы, Кон не оставил Эрону никакого выбора. Он был сторонником строгой дисциплины и всегда точно знал, чего хочет от студентов. Он заверил Эрона, что у того будет сколько угодно времени для развлечений — но только в старости.
Расписание занятий и в самом деле было строгим. Впрочем, Эрон Оуза всегда отличался чрезвычайной скрытностью. Еще ребенком, интересуясь, как и все дети, жизнью взрослых, он не выбрал прямой путь и не стал задавать отцу вопросов, а начал шпионить за ним, превратив это в увлекательную игру, которая растянулась на годы. Подобную игру он вел и с Муреком, читая книги, о которых намеренно ничего не рассказывал наставнику. И отношения с Коном быстро свернули на накатанную дорогу: Эрон охотно исследовал тему, предложенную Коном, во всех аспектах, которые тот предлагал, но в свободное время работал над той же темой совершенно по-своему, используя дикие нехоженые пути, и с Коном их никогда не обсуждал. Ему было приятно иметь собственный тайный мир, существующий отдельно от реального. Мир, где он был одиноким богом, у которого хватило ума не населять свою прекрасную планету существами, созданными по его образу и подобию и обладающими свободной волей.
Выкроив время между занятиями, Эрон нашел лавочку, где торговали карликовыми деревьями для городских квартир. Он мог просмотреть голографические каталоги и заказать товар с доставкой на дом, но предпочел поехать за восемьсот кломов и выбрать сам. Когда он увидел выставку деревьев, то пришел в восторг и готов был купить весь этот лес, но, как оказалось, денег хватало лишь на три растения. Он выбрал одно высокое хвойное деревце, по-видимому, с Терры, которое доставали ему до подбородка, затем миниатюрный рукосуй с Ирала IV, бледно-зеленый с тысячами крошечных девятипалых «рук» и ароматом, напоминающим ладан, и, наконец, пышного разноцветного «клоуна», который цвел в течение семи месяцев, выбрасывая последовательность различных цветков, запах которых должен был привлекать сменяющие друг друга волны насекомых.
Продавец-ботаник дал ему подробные инструкции относительно освещения, полива и подкормки деревьев. Поскольку бюджет был почти уже исчерпан, остальные растения пришлось выращивать из семян. Эрон порадовался, что в свое время догадался купить набор шаблонов терранских керамических цветочных горшков — это хорошо сочеталось с его интересом к истории Терры. Столы для горшков пришлось покупать, поскольку меблировщик квартиры, увы, не обладал вкусом матери Эрона. Кроме того, понадобился специальный столик для декоративного черепа сапиенса.
Выбор остальной мебели был продиктован занятиями. Устав от простой плоской рабочей поверхности, Эрон сконструировал специальный стол, который мог приспосабливать свой размер, форму и количество различных ящичков к нуждам конкретного рабочего задания. Потом, когда ритм жизни достаточно усложнился, в квартире появилась телесфера, которая ведала назначенными встречами, выполняла рутинный поиск в информационной сети, а также приняла на себя обязанности швейцара и дворецкого. Свободная комната долгое время оставалась пустой, но постепенно превратилась в гостевую, где при необходимости возникали всевозможные виды кроватей. Когда Эрон превысил бюджет, накупив слишком много кружевного постельного белья, Кон любезно предоставил ему кредит.
Большую часть времени, когда он не работал с Коном, Эрон проводил один в своей квартире, погруженный в занятия. За временем следила телесфера, периодически возникая и напоминая о неотложных делах. Бывал он, однако, и в обществе. Иногда они с Магдой выбирались куда-нибудь на экскурсию — она боялась ходить одна. Кон был благодарен ему за это, так как не переставал беспокоиться о благополучии девушки. Сам он бывал так занят, что даже время от времени просил Эрона погулять с собакой, и от этого поручения отказаться было нельзя, невзирая ни на какие дела.
Частный охотничий лабиринт был настоящим заповедником элиты, которая одна лишь могла себе позволить такое развлечение. Там Эрону приходилось общаться с классом людей, которых он никогда раньше не встречал, хотя и вырос среди гандерийской аристократии. Пока Рейвер флиртовал с какой-нибудь мохнатой леди, Эрон сидел на скамейке и беседовал с ее хозяином или хозяйкой. Один раз это был психоисторик, отвечавший за математическую модель для Бюро межпланетных отношений Галактики, в другой раз — жена министра финансов Префектуры Лицея. Все это были эквиваленты лордов и статс-дам старой империи. Рейвер безошибочно определял политиков по запаху. Домой они частенько приносили пару фазанов, и Рейвер втайне от хозяина получал свою долю — Магда знала, как согреть сердце собаки.
— Это секрет! — предупреждал Рейвер.
Эрон улыбнулся. В последнее время он много работал с секретами. Его эксцентрическое увлечение — попытка создать психоисторическую модель восьмисот столетий терранской истории — заставило его изучать тьму различных тайных обществ. Исследование их динамики стало весьма полезным упражнением. Эрон проводил массу времени, отрабатывая многочисленные версии ранней истории Рима, чьи могущественные правители и патрицианская знать подкрепляли свое превосходство над плебеями, храня в тайне технические детали юридических процедур, восходившие еще к родовому праву. Однако только одна из эроновских моделей оказалась достаточно жизнеспособной, чтобы дать результаты, сходные с реальными историческими событиями. Она базировалась на критическом узловом событии, которое произошло через 449 лет после того, как была основана деревня на Тибре, ставшая потом Римом. Некий Гней Флавий изучил таинственные судебные процедуры и словесные формулы, служа секретарем у Аппия Клавдия Кекуса, цензора и позднее консула. Добившись большой популярности в народе, он получил высокую государственную должность, несмотря на протесты патрициев, которые презирали его за низкое происхождение и ненавидели за подрыв своей власти.
