Роберт Силверберг - Сын человеческий (сборник)
— Я — Альфа Левитикус Прыгун.
Беты расступаются, делая знак «Славься, Краг». Глаза опущены — значит, уважают. Социальная дистанция. Лилит пришлось бы проявить чудеса изобретательности, не будь я примерно такого же сложения, как все альфы — высокий, худощавый. Моя уверенность растет. Я даже отвечаю одному из бет знаком «Славься, Краг».
Мы входим в церковь.
Большое круглое помещение. Ни одного сиденья. Толстый мягкий ковер из квазиорганики, уже изрядно вытертый. Полумрак. Входя, чуть не забыл сделать «Славься, Краг». Раз-два-три.
Небольшой вестибюль. Еще два шага, и я впервые вижу алтарь. Лилит приседает на одно колено, изображает Покорность Воле. Мне не понадобилось приседать — я просто упал от изумления.
Алтарь: огромный параллелепипед живой розовой плоти, сидящий в неглубокой пластиковой ванне, покрытой сложным орнаментом. В ванне бурлит лиловая жидкость, иногда даже перехлестывая через эту гору розового мяса, размером, наверное, метра два на три.
Над алтарем — голограмма моего отца. Сходство абсолютное. Изображение анфас в полный рост, в натуральную величину, губы сурово сжаты, глаза сверкают. Это вам не бог любви. Тут ощущается сила. Железный человек. Это голограмма, поэтому, где бы ты ни находился в церкви, Краг все время смотрит прямо на тебя.
Я падаю не колено. Я вытягиваю руки. Ладонями вверх.
Покорность Воле Крага!
Я ошеломлен. Мне многое рассказали заранее, но я все равно ошеломлен.
— И так по всему миру? — спрашиваю я. — Андроиды молятся моему отцу?
— Да, — еле слышно шепчет она в ответ. — Да. Мы воздаем ему должное. Славься, Краг.
Человек, которого я знал всю жизнь — строитель башен, изобретатель андроидов, — Бог? Я с трудом подавляю хохот, который душит меня. А я кто, бог-сын? Для этой роли я никак не подхожу. Мне здесь явно никто не поклоняется. Я как мысль, пришедшая слишком поздно, я же не вписываюсь в теологию.
Мы поднимаемся на ноги. Еле заметным кивком Лилит направляет меня в дальний темный угол. Там мы опускаемся на колени. В темноте мне как-то уютней. В церкви десять-двенадцать андроидов, все беты, кроме единственного альфы, стоящего спиной к нам на коленях возле самого алтаря. Может, думаю я, если здесь есть еще один альфа, я не так чтобы очень бросаюсь в глаза? Входят еще несколько бет, делают знакомый жест. На нас никто не обращает внимания. Социальная дистанция.
Такое впечатление, что каждый сосредоточенно молится про себя.
— Лилит, это и есть служба?
— Еще нет. Мы пришли немного рановато. Сейчас увидишь.
Меня буравят глаза Крага. На голограмме он действительно похож на бога. Я дерзко отвечаю на его взгляд. Что он сказал бы, узнав обо всем этом? Он бы расхохотался. Измолотил в щепы письменный стол от восторга: «Краг — бог! Иегова Краг! Симеон Аллах! Неплохо, черт возьми! Почему бы им не поклоняться мне? Я ведь сделал их, разве не так?»
Глаза мои постепенно привыкают к полумраку, и я начинаю изучать орнамент на стенах. Это вовсе не абстрактный узор, как мне поначалу показалось. Нет, теперь я различаю буквы алфавита, которые бесконечно повторяются, покрывая собой каждый сантиметр стен. Не весь алфавит. Я пробегаю глазами по строчкам и вижу только А, У, Г и Ц во всевозможных сочетаниях. Например:
АУА АУГ АУЦ АУУ ГАА ГАГ ГАЦ ГАУ ГГА ГГГ ГГЦ ГГУ ГЦА ГЦГ ГЦЦ ГЦУ ГУА ГУГ ГУЦ ГУУ ЦАА ЦАГ ЦАЦ ЦАУ И так далее, и так далее.
— Лилит, — спрашиваю я, — что это за узор?
— Генетический код, — говорит она. — Триплеты РНК.
Ах да. Я вдруг вспоминаю девушку-слоубиманку в Гамма-тауне: ГААГАГГАЦ.
— Так вот эта комбинация букв на стене — молитва?
— Священный язык. Как латынь для католиков.
— Понимаю.
На самом деле я не понимаю ничего. Просто со всем соглашаюсь.
— А из чего сделан алтарь? — спрашиваю я.
— Из плоти. Синтетической плоти.
— Живой?
— Разумеется. Прямо из автоклава, в точности как я или ты. Пардон, к тебе это не относится. В точности как я. Гора живого синтетического мяса.
— Но как она… оно… живет? У него же наверняка нет никаких внутренних органов.
— Питательные вещества поступают из резервуара под ним. Инъекциями. Алтарь действительно живет. Растет. Время от времени его приходится даже подравнивать. Он символизирует наше происхождение. Не твое. Наше. Такой алтарь есть в каждой церкви. Тайно выращенный на заводе. И под большим секретом оттуда вывезенный.
— Как бракованные?
— Да, как бракованные.
— А мне показалось, что на заводе в Дулуте недремлющая служба безопасности, — говорю я.
Лилит подмигивает мне. Я начинаю ощущать себя участником заговора.
Из еле заметной двери за алтарем появляются трое андроидов. Двое бет и альфа, все в длинных парчовых накидках, расшитых стилизованным орнаментом из тех же четырех букв. Я понимаю, что это священники. Сейчас начнется служба. Трое новоприбывших встают на колени у алтаря, все вокруг делают сначала знак «Славься, Краг», потом «Храни нас Краг». Я повторяю за всеми.
— Это священники? — спрашиваю я.
— Не совсем, — отвечает Лилит. — У нас нет священников в вашем понимании. У нас есть разные касты, представители которых играют каждый свою роль в разных ритуалах. Вот этот — альфа Хранитель. Он входит в транс и напрямую общается с Крагом. Двое бет — экстраполяторы. Они усиливают его эмоциональное состояние. Во время других ритуалов службу могут нести Поглощающие, Трансцендеры, Защитники, а ассистировать — Уступающие, Жертвующие или Отвечающие.
— А ты какой касты?
— Отвечающая.
— А Тор Смотритель?
— Хранитель.
Альфа у алтаря начинает декламировать нараспев:
— ЦГУ, УУЦ, УЦА, ЦГА. ЦЦГ, ГЦЦ, ГАГ, АУЦ.
— И что, вся служба будет так зашифрована?
— Нет. Это только для того, чтобы установить раппорт.
— Что он говорит?
Двое сидящих перед нами бет оборачиваются. Глаза их гневно горят, они хотят потребовать, чтобы мы умолкли. Увидев, что мы альфы, они прикусывают языки.
— Он говорит, — шепчет Лилит мне на ухо, — Краг вводит нас в этот мир, и к Крагу мы возвращаемся.
— ГГЦ, ГУУ, УУЦ, ГАГ.
— Краг — наш творец, наш защитник и наш спаситель.
УУЦ, ЦУГ, ЦУЦ, УГЦ.
— Краг, мы молим тебя вывести нас на свет.
Я не могу разгадать шифр. Он кажется совершенно бессмысленным. Какой символ обозначает Крага? Как работает грамматика? Об этом спрошу у Лилит в другой раз. На нас снова оборачиваются: уж эти болтливые альфы там, сзади; никакого уважения.
Экстраполяторы слаженно выводят низкие гудящие ноты. Хранитель продолжает декламировать. Лилит начинает эхом вторить ему — наверное, в этом и заключаются ее обязанности как отвечающей. Огни почти совсем меркнут, потом ярко разгораются. Изображение Крага начинает светиться, глаза проникают глубоко мне в душу.
