Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы
Женщина, которую звали Исса, лишь сказала:
— Полагаю, решать предоставлено тебе.
Владычица Колхиды отпрянула, точно ее отпихнула огромная рука. И в удивлении спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Я просто хористка, поющая их песнь в эти дни, — сказала она без злобы, вообще без признака каких-либо чувств. — Я не могу прикидываться, будто понимаю, что они имели в виду, давая мне поручение. Я спросила их, когда они сказали мне, что я должна передать: «Какой смысл она найдет в этих словах?» Они отмахнулись от меня, говоря: «О, она догадается». Теперь я могу сообщить тебе сами слова? Мальчики отказались их писать, и, боюсь, что если я еще помедлю перед тем, как сказать их тебе, я их пожалуй, забуду. Я постаралась их выучить, но для меня в них нет смысла. Я думала, они хотя бы окажут мне любезность и растолкуют кое-что, но…
— Говори, — пальцы Медеи вцепились в полированное дерево скамьи.
— Они сказали: «Передай матери, что если она сколько-нибудь способна воткать огонь в шерсть, пора пришла».
— Огонь… в шерсть. — Владычица Колхиды почувствовала, что губы ее стали сухи и ломки, словно бумага — или как если бы плоть обуглилась до кости. Женщина не предлагала повторить послание, и Медея ее не просила.
Воротились рабы с чаем и пирожками. Владычица Колхиды подала угощение собственными руками, хотя мысли ее блуждали далеко-далеко. Она подметила с легким и неприятным содроганием, как непроницаемое лицо Иссы озарилось откровенным удовольствием при виде пищи. Эта рыжая набивала себе рот лакомствами, как будто не надеялась, что когда-нибудь впредь наестся.
Себе Медея взяла лишь самую малость. Послание светлоглазой Иссы лишило ее аппетита. Кроме того, если она не насытится теперь, не беда, она всегда успеет подкрепиться и позднее. Не требовалось жаться насчет запасов пищи, пока Родриго охранял объединенные Граали замка. В этом, как и во всех делах, касающихся войны, он действовал толково.
Мысли Владычицы сосредоточились не на пище. Или не совсем на ней.
Почему мои сыновья осаждают нас, прекрасно зная, что у нас никогда не будет недостатка в пище до тех пор, пока у нас — наши Граали? О, да, они могут убивать наших воинов на поле брани, и убивают, но и так, и эдак, — мы можем ждать столько же, сколько и они. Почему они выбрали именно такой способ ведения войны, вопреки мнению всех остальных? В этом мире есть существа, знания которых о войне выходят далеко за…
Она вздохнула, затем содрогнулась. Кто мог бы объяснить, почему они действуют именно так. То были ее дети, порождение ее тела, благословенные или проклятые ее благородной кровью. Девять месяцев она была их миром, а они ее миром — многие годы после того. Даже Ясон явился, как ничтожное мгновение перед любовью, которую она к ним испытывала. В недобрый час именно эта самая всепожирающая любовь облекла ее крыльями безумия и огня, побудив ее совершить требуемое жертвоприношение. Она желала бы поклясться перед всеми богами, что, когда ее нож опустился на те два горла, сыновья молча даровали ей прощение и понимание. Почему она теперь не может их понять?
Исса шумно чавкала, но поглощала предложенное ей не без своего рода утонченности. Это позабавило даже Владычицу, которой так исключительно мало доводилось забавляться в последнее время. Она вспомнила щенка, который был у них когда-то в Колхиде, отпрыска любимого отцовского охотничьего пса, явно тронутого. Это пухлое создание росло то ли не ведающим о своем предназначении в земной жизни, то ли безразличным к нему. Охотиться, рвать, умереть, напоровшись на клыки вепря и обагрив их? Нет, оно предпочитало слоняться по женским покоям, страстно моля о внимании и ласке легкомысленных девчонок. Оно жило, чтобы их смешить, и чтобы, смеясь, они на несколько мгновений забывались.
Ты можешь дать мне забыться, Исса? — подумала Медея, следя, как та глотает и плещет. — Может твое невольное шутовство помочь мне позабыть, как я на самом деле бессильна? Я, черная колхидская ведьма — бессильна! О, какую шутку я сыграла с собой самой! Почему она не смешит меня?
Непригодный к охоте песик давно мертв. Однажды он слишком надолго задержался близ одной юной рабыни, любимой царем. Девушка стояла на коленях на полу и ласкала шалуна, когда явился Ээт, повелевший ей подняться и следовать с ним на ложе. Песик издал свой обычный нерешительный рык — ему не понравилось, что вдруг прервалось это изумительное почесыванье за ушами — и сделал несколько неловких шагов вслед царю. Отец Медеи шагнул ему навстречу, обнажив бронзовый кинжал. Он зажал рукой собачью морду, вздернул повыше голову звереныша и одним ударом перерезал ему горло. Пес поднял жалостливые глаза на своего хозяина и умер, и кровь текла по его пятнистой груди и бокам. Когда рабыня испустила негромкий возглас ужаса и сострадания, Ээт дал ей пощечину.
— От него не было никакого проку на охоте. Невелика потеря, — заметил царь и дернул девушку за волосы, чтобы привлечь к себе внимание.
Медея все это видела. Совсем малышка, она сидела у детского ткацкого станка в женских покоях и училась куда большему, чем просто возня с шерстью. Ее няня и наставница была из скифов. А у них говорили, что скифские женщины колдуньи, все до одной.
Но, будь она настоящей колдуньей, как бы она оказалась у нас в рабстве? А затем, меня тоже называют колдуньей.
То была шутка, черная шутка, а смех должен быть еще черней. Если послание Иссы действительно означало то, что представилось Медее, скоро у нее почти не останется времени вообще для любого смеха.
Чай исчез, пирожков тоже не осталось. Владычица Колхиды наблюдала, как ее гостья облизывает последние крошки с губ, а затем чопорно вытирает губы полотняной салфеткой.
— Я рада видеть, что ты получила столько удовольствия от нашего скромного угощения, госпожа Исса, — сказала Медея.
— У меня всегда было пристрастие к сладкому, — призналась та. — Но, помилуй, я уже сказала тебе, что я на самом деле не госпожа Исса.
— Но так тебя зовут мои дети. — Медея поднялась со скамьи. — И если я когда-либо увижу их вновь столько времени спустя, думаю, мне стоило бы приноровиться к их обычаям.
— Ты… ты идешь со мной? — Исса заморгала.
— Такова была цель послания, приманить меня. — Она хотела добавить: «Я угадала?» Но знала, что нет надежды получить прямой ответ от этого создания.
Женщина выглядела раздосадованной. Впервые Медея увидела, что ее тупые черты хоть что-то выразили.
— Если они желали только этого, могли бы так и сказать. Прежде всего, такое послание было бы куда легче запомнить. А не то я утратила покой, как бы не забыть хоть слово или не сказать неверное слово, в то время как, насколько я понимала, каждый слог их послания был наподобие… О, не знаю! Наподобие дурацкого тайного языка, который они запомнили, когда были маленькими, и ты… — Она осеклась, поняв, наверное, что теперь сказано, скорее, словом больше, чем словом меньше.
