Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера
— Я все понял, — ответил Ахилл.
Вместо того чтобы крутиться у стены, можно просто походить по комнате. Пусть Боб повисит там подольше, тем более что развязать узел на шнуре в полной тьме не так-то легко. Рев камер подогрева и вентиляторов заглушит крики о помощи, а у Ахилла будет время для исследований. Надо узнать, как добраться до огня. А потом он вытащит Боба, задушит и швырнет тело в пламя. Шнур же бросит в шахту. Там его никто не найдет. Вполне вероятно, что и Боба никто никогда больше не увидит. А если и найдут, то мягкие ткани к тому времени уже сгорят, так что следов преступления обнаружить не получится. С мелкими же проблемами, если они и возникнут, Ахилл справится сам.
Ахилл надел петлю через голову и затянул ее под мышками. Боб делал то же самое со своим концом шнура.
— Готово, — сказал Ахилл.
— Смотри, надо, чтобы петля была затянута очень туго. Не должно быть никакой слабины, когда я заторможу, достигнув дна.
— Она затянута туго.
Но Боб решил проверить сам. Он просунул палец под шнур.
— Надо еще туже, — сказал он.
Ахилл затянул петлю еще сильнее.
— Отлично, — сказал Боб. — То, что надо. Начинай!
Начинай? А кто еще, кроме Боба, мог что-либо начать?
Шнур вдруг сильно натянулся, и Ахилла вздернуло вверх.
Еще несколько рывков, и он уже висел в воздухе над устьем черной шахты. Шнур больно врезался в тело.
Когда Боб сказал «начинай!», он обращался к какому-то другому человеку, который уже был тут, ждал в засаде. Экий гнусный хитрый подонок!
Ахилл, однако, предпочел молчать. Он поднял руки, пытаясь дотянуться до балки. Оказалось — невозможно. Не мог он и вскарабкаться по шнуру. Голыми руками, да еще по туго натянутому весом его собственного тела шнуру — нечего и думать.
Он начал дергаться на шнуре, пытаясь раскачаться, но несмотря на увеличившийся размах маятника, Ахилл не мог ни до чего дотронуться. Ни стены, ни другой какой зацепки.
Пришло время вступить в переговоры.
— В чем дело, Боб?
— Дело в Недотепе, — ответил тот.
— Она умерла, Боб.
— Ты целовал ее. А потом убил и бросил в реку.
Ахилл почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Ничего этого Боб не мог знать. Просто блефует. Откуда Бобу знать, что он целовал Недотепу, если его там не было?
— Ошибаешься, — сказал Ахилл.
— Это было бы очень печально. Ведь если я ошибаюсь, то за преступление погибнет невиновный.
— Погибнет? Не дури, Боб. Ты же не убийца!
— Верно, но сухой и горячий воздух шахты сделает это дело за меня. Обезвоживание наступит уже через день. У тебя ведь уже ощущается сухость во рту? А потом ты будешь долго висеть тут высохшей мумией. Это система воздухоснабжения, так что воздух тут фильтруется и подвергается очистке. Даже если твой труп и повоняет немного, никто этого не ощутит. Никто тебя не увидит: лучи света, проходящего через дверь, идут ниже тебя. Впрочем, сюда никто не ходит. Твое исчезновение, конечно, заметят, но оно так и останется тайной Боевой школы. О тебе будут ходить легенды, а новичков станут пугать байками с участием привидений.
— Боб, я ее не убивал!
— Да я же сам видел вас, несчастный идиот! Мне плевать на то, что ты тут болтаешь! Я видел тебя! Вот уж никогда не думал, что заставлю тебя заплатить за то, что ты с ней расправился! Недотепа не сделала тебе ничего, кроме добра. Я умолял ее убить тебя, но она была милосердна. Она превратила тебя в короля улиц. Ты за это ее убил?
— Не убивал я!
— Тогда мне придется выложить карты на стол, раз ты, Ахилл, так глуп, что не понимаешь своего положения. Во-первых, ты забыл, где находишься. Там — на Земле — ты привык к тому, что ты куда умнее большинства окружающих. Но здесь — в Боевой школе — мы все не глупее тебя, а большинство — гораздо умнее. Ты думаешь, Амбал не понял значения взглядов, которые ты бросал на него? Ты думаешь, он не понял, что ты приговорил его к смерти за то, что он немного подшутил над тобой? Ты полагаешь, что Кролики сомневались в моих словах, когда я рассказал им, кто ты такой? Они сразу заметили, что с тобой что-то неладно. Взрослые могли этого не обнаружить, они способны клюнуть на твою грубую лесть и подхалимаж, но мы не такие доверчивые. И поскольку у нас только что был случай, когда один парень пытался убить другого, никто из нас не собирается ждать, когда же будет нанесен смертельный удар. Потому что — и это самое главное — нам плевать на спортивный дух и справедливость. Мы солдаты. А солдаты не дают равных шансов врагу из соображений спортивности. Солдаты стреляют в спину, они ставят ловушки и организуют засады. Они врут врагам и скопом набрасываются на одного, если такая возможность возникает.
Ахилл знал — Боб прав. Он сильно просчитался. Он забыл, что когда Боб молил Недотепу убить его — Ахилла, — он не только выказывал этим свое уважение к Ахиллу, но в самом деле хотел, чтоб его убили.
Да, тут он здорово просчитался.
— Поэтому у тебя есть лишь два варианта решения того, чем кончится наша встреча. Первый: мы просто подвесим тебя здесь и будем по очереди следить за тем, чтобы ты не выкинул какой-нибудь номер и не выбрался отсюда, пока не подохнешь. Потом мы бросим тебя тут, а сами будем жить, как жили. Второй: ты признаешься во всем, я повторяю — во всем, а не только в том, что известно мне. Ты признаешься во всем. Ты признаешься учителям. Признаешься психоаналитикам, которые послали тебя сюда. Ты будешь признаваться, чтобы заработать себе место в психушке — где-то там — на Земле. Нам наплевать на то, какой вариант ты выберешь. Все, что нам нужно, это чтобы ты никогда больше не прошелся по коридорам нашей Боевой школы свободным. Да и по другим коридорам — тоже. Итак… что ты выбираешь? Иссохнуть на веревке или рассказать учителям о своем безумии?
— Приведите учителя, и я признаюсь.
— Похоже, ты не вник в мое объяснение того, почему нас не следует считать дурачками? Ты признаешься сейчас. Перед свидетелями. И перед микрофоном. Мы не станем приводить сюда учителя, чтобы он увидел тебя висящим на веревке и разнюнился бы от жалости к тебе. Учитель, который придет сюда, будет точно знать, кто ты есть, а сопровождать его будут шесть морских пехотинцев, чтобы держать тебя в наручниках и под надзором на всякий случай, потому что, Ахилл, они тут не в игрушки играют. Тут не дают шансов на побег. У тебя здесь никаких прав нет. Права появятся на Земле. Вот твой последний шанс. Пришло время покаяния.
Ахилл с трудом удерживался от смеха. Бобу очень хочется одержать победу. Ему даже кажется, что он ее одержал. На какое-то время. Ахилл понимал, что у него нет никаких шансов удержаться в Боевой школе. Но Боб не так умен, чтобы просто прикончить Ахилла и тем самым поставить точку. Нет, Боб совершает глупость, он дарует Ахиллу жизнь. А пока Ахилл жив, время будет работать в его пользу. Вселенная изогнется и откроет ему дверь. Ахилл снова станет свободным. И это произойдет скоро, без длительных задержек.
Не надо было оставлять для меня открытую дверь, Боб. Потому что однажды я убью тебя. Тебя и остальных, которые видели меня бессильно висящим на веревке.
— Ладно, — сказал Ахилл. — Я прикончил Недотепу. Задушил и бросил в реку.
— Продолжай.
— А чего говорить-то? Тебе хочется знать, как она обмочилась и обкакалась, пока я ее душил? Или как у нее глаза вылезли из орбит?
— Одного убийства еще не достаточно для заключения в психушку, Ахилл. Ты же знаешь, что убивал и раньше.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что для тебя это привычное дело.
Действительно, он не волновался. Даже в самый первый раз. Ты, Боб, просто не понимаешь, что такое ощущение власти. Если тебе трудно убивать, значит, и власти тебе не видать.
— Я убил Улисса, конечно, просто потому, что он мне надоел.
— И?
— Я тебе что — серийный убийца?
— Ты живешь, чтоб убивать. Рассказывай все. А потом еще убеди меня в том, что это действительно все.
Сейчас Ахилл просто играл с ними. На самом деле он уже давно сам решил рассказать им все.
— Самой последней была доктор Вивиан Деламар, — сказал он. — Я велел ей не делать мне операцию под общим наркозом. Велел оставить меня в сознании. Такую боль я способен вынести. Но она считала, что ей принадлежит власть надо мной. Что ж, если она так любила властвовать, то не следовало ей поворачиваться ко мне спиной. И почему она оказалась такой дурой, что не заметила моего пистолета? Я прижал ствол к ее спине, так что она даже не ощутила иглу шприца, которая вошла ей рядом с отпускающими мышцами, которые контролируют движения языка. Решили, она в своем кабинете умерла от сердечного приступа. А что я туда заходил, никто не видал. Рассказывать еще?
— Я хочу знать все, Ахилл.
Это заняло двадцать минут, но зато Ахилл развернул перед ними всю хронику. Все семь случаев, когда он «упорядочивал» беспорядок. Ему было даже приятно рассказывать об этом вот так — подробно и без спешки. Никто до сих пор еще не получал столь подробных сведений о том, как могуч он — Ахилл. Ему очень хотелось увидеть их лица — этого ему просто не хватало. Хотелось увидеть выражение отвращения, которое говорило бы об их слабости, о неспособности смотреть в глаза Силе. Вот Макиавелли — тот в этом понимал толк. Если ты намерен править, то не пренебрегай убийством. И Саддам Хусейн — тоже понимал. Он жаждал совершать убийства врагов собственной рукой. Нельзя стоять в сторонке и поручать совершение убийств другим людям. И Сталин — тоже понимал: нельзя ни к кому быть лояльным. Это расслабляет. Ленин был добр к Сталину, он дал ему шанс, он вытащил его из неизвестности, он поставил его Хранителем Врат Власти. Но это не помешало Сталину сначала заключить Ленина, а потом и убить его. Это вон те дурачки ничего не могут. Все их военные писатели — философы от письменного стола. Их военная история — ненужная ветошь. Просто одно из орудий, которыми пользуются великие люди, чтобы добыть и удерживать Власть. Единственная возможность остановить великого человека — это возможность, использованная Брутом.
