Давид Дар - Богиня Дуня и другие невероятные истории
- В кулак, проходимцы!. - кричал я, потеряв самообладание. Но на помощь Указательному уже пришел Большой. Он принял вызывающую позу и насмешливо говорил:
- А ну сожми, попробуй!
И не успел я сжать пальцы в кулак, как они набросились на меня всей пятерней. Они рвали мои волосы, щелкали меня по лбу, щипали и царапали до крови. А прохожие, видя, что на ступеньках сидит человек и собственной рукой раздирает свое лицо, сочувственно говорили:
- Вот надрался, бедняга!
Только с помощью левой руки мне удалось сжать в кулак пальцы правой руки и запихать их в карман.
Исцарапанный и усталый, придавив левой рукой правый карман, я побрел домой.
В эту ночь я долго не мог заснуть. В комнате было темно и тихо. Пальцы успокоились, они лежали рядом с моей головой на подушке, покорные и жалкие. Только иногда что-то бормотал во сне Мизинец.
И вдруг я услышал шепот:
- Вы не спите?
Кончик Указательного пальца коснулся моего лица. Он был теплым, мягким и влажным.
Я повернул голову и в полумраке увидел его беспомощный ноготь.
- Вот лежу и думаю, и ничего не могу понять, - сказал он. - Зачем вы обманывали нас? Разве такими вещами шутят? - И он заплакал с мучительной обидой и горьким доверием.
- Не надо плакать, - сказал я. - Не надо плакать, дружок. Независимость вовсе но означает, что можно делать все, что захочется, не считаясь с другими. Такой независимости нет и быть не может ни для кого. - Так я говорил своему маленькому и гордому товарищу, и мне было очень жалко его. и я тоже чувствовал себя пальцем, своим собственным пальцем на собственной руке.
ГЛУПЫЙ
ВАНЕЧКА
Умного Мишу все хвалили за то, что он рассудительный и выступает на каждом собрании.
Красавчика Витю все хвалили за то, что он вежливый и может сочинить стихи на любую тему.
Петю Коржика все хвалили за то, что он скромный и аккуратно платит членские взносы.
А глупого Ванечку хвалить было не за что, и глупого Ванечку все ругали.
Ругали его за то, что он глупый; ругали за то, что он растяпа; ругали за то, что любит поспать; ругали за то, что любит поесть; ругали за то, что в кипо ходит охотно, а на лекции не очень охотно.
Если он не делал чего-нибудь, его ругали - почему не делает. А если делал - ругали, почему делает так, а не иначе. А если делал иначе - то почему делает иначе, а не так, как другие.
Ругали его даже за то, за что других хвалили.
Ляжет умный Миша поспать после обеда, и каждый, кто бы ни вошел в комнату, говорил так:
- Вот какой Миша умный. Пообедал и отдыхает.
Но, увидев, что глупый Ванечка снимает тапочки и топчется в одних носках у кровати, тот же вошедший говорил:
- Ну и глупый же ты парень, Ванечка! Почему бы тебе в библиотеку не сходить? Почему бы с умными людьми в футбол не поиграть? А то не успел пообедать - и уже отдыхаешь!
И Ванечка не обижался, когда его ругали, понимая, что ругают его справедливо, из самых лучших побуждений, желая ему добра и счастья.
Он действительно был глуповат, наш бедный Ванечка.
И лицо у него было глупое: ни очков, как у Миши; ни чубчика, как у Вити; ни чернильного пятнышка на подбородке, как у Пети Коржика. Никаких первичных признаков интеллекта!
И одежда была у него глупая: на голове он носил круглую глупую тюбетеечку, а на ногах - глупые тапочки.
И работа его не требовала ни умения, ни сноровки, ни сообразительности. Сидел он перед каким-то тупоносым станочком, нажимал какой-то тупоносый рычажок, и получались какие-то тупоносые штуковинки, казавшиеся потом бородавками на благородных и умных машинах, сверкавших в отделе готовой продукции.
Мы очень жалели нашего глупого Ванечку и старались помочь ему чем только могли.
Когда мастер хотел перевести его на другую работу, добросердечный Петя Коржик говорил:
- Ванечку?.. На другую работу?.. Да разве oн справится? Нет уж, вы нашего Ванечку, пожалуйста, не трогайте!
А когда шли все вместе в кино, умный Миша говорил Ванечке:
- Ты только смотри на экран, а я тебе буду объяснять все, что там происходит.
А когда знакомились в клубе с девушками, то красавчик Витя говорил девушкам:
- Вы на Ванечку не обращайте внимания, он у нас немного того... - И он покручивал пальцем возле своего лба.
Но одна девушка, которая была похожа на маленького зайчика, засмеялась и сказала Ванечке:
- Как жаль, что вы немного того... - и она тоже покрутила пальчиком возле своего лба, - а то мы с вами потанцевали бы вместе. - И она поглядела на Ванечку такими раскосыми, такими смеющимися и уже танцующими глазами, что он весь вспыхнул, как спичечная головка.
Но красавчик Витя сказал:
- Нет, вы уж не смущайте нашего Ванечку. Где ему танцевать! Лучше вы со мной потанцуйте!
Сверкали люстры. Гремела радиола. Все танцевали и веселились. А Ванечка стоял у стены в своей глупой тюбетеечке и глупых тапочках и тоскливыми глазами провожал бантик, похожий на заячьи ушки, который мелькал то справа, то слева, то прямо перед ним.
Когда кончились танцы, красавчик Витя подошел к нему и сказал:
- Оставь надежды, дружок! Где тебе засматриваться на девушек! Разве ты догадаешься, что надо сделать, если твои губы случайно окажутся возле ее нежной щечки?
В этот вечор красавчик Витя вернулся домой нозже всех. Он вернулся влюбленный и ликующий и, взглянув на глупого Ванечку, который уже лежал в постели, воскликнул:
- Друзья мы ему или не друзья? Можем ли мы спокойно играть в футбол и шахматы, любить театр и девушек, развиваться физически и нравственно, когда наш любимый товарищ лишен всех радостей юности, потому что глуп, как новорожденный?
- По-моему, не можем, - сказал Петя Коржик. - Никак не можем!
- Все ясно, ребята! - сказал умный Миша. - Мы должны чаще напоминать ему о его глупости, чтобы он не мирился с нею, а изо всех сил старался поумнеть. Не унывай, Ванечка! Не вешай носа, дружок! Мы не покинем тебя в беде. Мы будем напоминать тебе о твоей глупости так часто, как этого требуют от нас законы товарищеской взаимопомощи, и я уверен, что не пройдет и месяца, как ты поумнеешь.
И мы стали напоминать Ванечке о его глупости каждый день и каждый час, где бы ни были: дома или на заводе, в клубе или в столовой, в школе или в кино.
Но прошел месяц, другой и третий, а наш бедный Ванечка был все таким же глупым.
Нет, мы не могли с этим примириться.
И однажды вечером, когда мы обсуждали этот вопрос, к нам в комнату зашел комендант.
Он окинул стены своим строгим комендантским взглядом, поскрипел на пороге хромовыми сапогами, заглянул под кровати, понюхал в углах, а потом уселся на самое почетное место-за столом.
- Здорово, товарищи! - сказал он.
- Здорово, - ответили мы.
