Андрей Попов - Дверь в сказочный ад
Меня уже начало бесить.
– Повторяю тебе: просто дал обещание и держу его! Традиция у них такая, понимаешь? Своего рода местная неприкасаемая святыня.
– Неужели ты такой дурак, Майкл? Где ты видел святыни, к которым бы не было доступа для паломников?
Опьяневшим сознанием я пытался сообразить, справедливо ли он назвал меня дураком. Увы, все факты были тому подтверждением.
– Значит, ты всерьез считаешь, что я из-за простой боязни никогда не заглядывал за эту дверь?
– Это очевидно! Если бы в моем доме мне вдруг кто-то запретил открывать какие-то двери, я бы ему голову свернул! — Томас показал огромными ручищами как надо правильно сворачивать головы. Его расплывшаяся от хмели и естественного жира физиономия с некоторым состраданием уставилась на меня, и в этот момент я на самом деле почувствовал себя маленьким жалким идиотом, в одном ряду с бароном Маклиным и графом Каллистро.
Здравый рассудок, ранее почему-то молчавший, сейчас настойчиво говорил мне, что за все здесь заплачены деньги. Это моя легитимная собственность, с которой я могу делать все, что захочу, даже если мне придет в голову идея сровнять замок с уровнем мирового океана. Конгломерация уныло-серых камней, освещаемых полуреальным пламенем канделябра, создавала яркий осколок потухшего во времени средневековья с его так и не раскрытыми тайнами. Но если размышлять еще более здраво и более последовательно, то возникали серьезные подозрения в истинных причинах этого странного табу. А вдруг в чулане запрятаны бочки с порохом, которые в определенный момент взорвутся и разнесут ко всем чертям половину замка? Версия слегка диковатая, но все же выглядит немного убедительнее, чем история о закованном в цепи привидении. Не нравится этот вариант, есть другой: что, если Томас прав, и за старой дубовой дверью скрываются следы чьего-то преступления? Да хотя бы самого графа Рэвиля. Тогда вывод совсем неутешительный: я превращаюсь в молчаливого соучастника. Неплохо… Но еще интересней будет, если окажется, что все это веселая шутка какого-нибудь жизнерадостного идиота. В Лондоне над этим анекдотом будут смеяться со всем усердием.
Я еще раз взглянул на почерневшую дверь и чуть не рассмеялся сам.
– Знаешь, Том, мы сейчас с тобой, не медля ни минуты, вскроем эту чертовщину и, если там на самом деле окажется привидение, выволочим его за шиворот и набьем ему морду. Идет?
Томас улыбнулся этакой размазанной в пространстве и времени улыбкой и похлопал меня по плечу.
– Наконец ты стал самим собой, Майкл. Только давай одно условие: если вдруг выяснится, что привидение там охраняет огромный сундук с сокровищами, тогда десятая часть мне. За идею. Согласись, если бы не я, ты бы еще триста лет в этот чулан носа не сунул.
Я кивнул, затем вошел в холл нижнего этажа и громко крикнул:
– Голбинс! Будьте любезны, спуститесь сюда.
Дворецкий появился немедленно, как всегда, безупречно чистый, отглаженный по швам с услужливой физиономией и легким кивком головы.
– Слушаю вас, сэр.
– Голбинс, найдите, пожалуйста, нашего плотника Грума, пускай прихватит с собой топор, гвоздодер, что-нибудь еще… короче, надо взломать дверь.
Ни единой кровинки не выступило на лице дворецкого, ни малейшего изумления или изменения в холодной учтивой мимике, точно это было не лицо, а маска. Хотя он прекрасно знал о какой именно двери идет речь.
– Будет исполнено, сэр.
Он скрылся. В ту же секунду сверху донеслось протяжное шлепанье тапочек миссис Хофрайт. Она предстала предо мной явно взбудораженная, глаза горели — ни светом, ни огнем, а каким-то испепеляющим жаром. Черт… в тот момент мне показалось, что она даже помолодела от собственного недоумения. Эмоций своих скрывать даже и не пыталась. Нет сомнений: слышала все до последнего слова.
– Что вы задумали, мистер Айрлэнд?!
Я вздохнул и попытался ей улыбнуться, но со стороны это выглядело, как просто оскалил зубы. Совершенно не могу объяснить, но почему-то я вдруг почувствовал себя виноватым, как будто находился в чужом замке и пытался взломать чужую дверь.
– Да сущие пустяки, просто хочу доказать всем, что никаких тайн в Менлаувере не существует.
– Умоляю вас, мистер Айрлэнд, не делайте этого! — выражение ее лица было таким, словно кому-то из нас двоих грозит костер инквизиции. — Побойтесь заклятия графа Рэвиля! Ведь уже триста лет… подумайте, целых триста лет! — голос экономки стал столь для нее неестественный, отчаянный, терзающий слух, что какие-то мгновения я и впрямь поддался нерешительности. Она настойчиво продолжала: — Вас попутал нечистый, мистер Айрлэнд! Он хочет погубить вас! Будьте благоразумны, не нарушайте старых добрых традиций этого замка!
– Дорогая моя миссис Хофрайт! — насколько мог, я говорил мягко, желая ее успокоить. Но тут вмешался Том:
– Миссис Хофрайт, если действительно и существует какая-то опасность, то она будет грозить только нам двоим, вы можете сесть в свою комнату и запереться хоть на семь замков. Поверьте, лучше раз и навсегда выяснить в чем дело, чем всю жизнь трепетать от страха перед этой проклятой дверью!
Совершенно игнорируя его существование и его слова, она вновь обратилась ко мне:
– Я беспокоюсь только о вас, мистер Айрлэнд! Прочтите еще раз завещание графа Рэвиля. Эти строки прямо кричат об опасности! — и, видя нашу непоколебимость, добавила то, что обычно добавляла в подобных ситуациях: — Пресвятая Богородица, вразуми ты их!
И тут мне пришло в голову использовать ее религиозные чувства на пользу нашего дела.
– Послушайте, миссис Хофрайт, вы же веруете в Бога! Уповаете на вечность души и праведное воздаяние, которое обещал Христос. Неужели вы будете терпеть, чтобы в нашем замке обитал какой-то нечистый дух? Ведь кем был барон Маклин? Колдуном! Так гласит легенда.
Том пьяно закивал головой, да так усердно, что расшатал собственное тело и чуть не упал от потери равновесия. А я воодушевленно продолжал:
– Мы пойдем туда с именем Господа на устах! — действительно, канделябр в моих руках вполне мог сойти за трикирий, а темный халат — за священническую рясу. Тому же отводилась роль дьякона. — И лучшее, что вы сможете сделать, это помолиться за нас.
Мой гость снова утвердительно кивнул — видимо, ему нетерпелось получить скорее свою часть сокровищ. Аргумент оказался довольно весомым, и ей нечего было возразить.
– Что ж, поступайте как знаете, — она отвернулась. Протяжные шлепающие шаги стали удаляться вверх по лестнице.
Грум уже находился рядом с целой сумкой столярных инструментов и готовый к любым моим распоряжениям. Но в таком необычном деле, замешанном на мистических предрассудках, мне не хотелось являться насильником чьей бы то ни было воли. Я глянул ему прямо в глаза и спросил:
