Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)
Я даже выкрасил листок бумаги под цвет нашего сайта – бежевые цветы на желтом фоне, и сверху феникс роняет перо на чистую страницу – повесил в тесненькой комнатенке, которую выделил мне Колаич.
Почему-то казалось – наш сайт не умер, пока живы мы сами…– …когда Лина проснулась, было уже утро. В окно били щедрые лучи солнца, на подушке перед Линой благоухал букет чайных роз. Лина знала, что он уже ушел – и знала, что он вернется, непременно вернется…
…теперь уже насовсем.
– Ну знаете, Наташа, у вас всегда истории такие… жизненные, – кивнула Муза.
Муза оказалась точно такой, как я себе ее представлял – маленькая, тоненькая, темные волосы до плеч, и странное дело: обычно стараются засветлить волосы, а эта наоборот, затемняет. Ученого Паучка я представлял себе милой старушкой, тут мои ожидания не оправдались, на меня смотрела моложавая женщина, Наталья Ивановна, ей могло оказаться и сорок, и пятьдесят лет…
Здесь, в клубе, казалось уютнее, чем в обычном бункере, может, из-за обоев – бежевые цветы на желтом фоне – может, из-за весело полыхающего камина, на котором притулился золотой феникс. Время от времени он выпускал перо, которое падало на страницу тетради, рассыпалось буквами. Буквы беспокойно бегали юркими букашками, складывались в строчки, в стихи… Даже Гейгер не верещал так отчаянно, его тихое потрескивание было почти умиротворяющим – будто сверчок за печкой.
– А вы, Музочка, чем сегодня порадуете? – улыбнулась Наталья Ивановна, так и хотелось назвать ее Паучихой.
– Ой, ну у меня тут стихотворение… – Муза покраснела. – Не знаю, читать, нет, плохонькое какое-то…
– Конечно, читайте, – оживилась Паучиха.
– Читайте, обязательно читайте, – подхватил я, и тихонько захлопал в ладоши, – про-сим, про-сим!
– Про-сим, про-сим! – подхватила Паучиха.
Муза стала читать что-то про звезду, упавшую с неба, и не знавшую, как вернуться назад. Я смотрел на них – таких родных, таких милых, и к стыду своему чувствовал, что уже не вспоминаю умершего отца, Алинку, помню только, что портфель у нее был с длинноногими девицами, как их… Виндзор… нет, Винкс… Да что мне до них, отец в фирме своей крутился с утра до ночи, привет-привет, пока-пока, ну что, Ленька, как дела, да ничего, нормально… Алинка из школы прибежит, Ле-о-онь, у меня комп навернулся, давай я с твоего в Одноклассники… ты все равно сейчас в офис поедешь…
Офис…
Что мне теперь этот офис?
И что мне теперь это все…
Старый мир облетел, осыпался, как шелуха, все, что было так важно – разлетелось в прах, от старого мира осталось только Перо Феникса…
– А что-то Дримвуд сегодня не пришел, – вспомнил я, когда похвалы в адрес Музы иссякли.
– Да… его уже вторую неделю нет, – согласилась Паучиха.
– Обиделся, наверное, – кивнула Муза, – мы его раскритиковали в прошлый раз в пух и прах, вот он и не пришел… А он же такой… ранимый… Помните, как он свой роман выложил, отзывов мало собрал? Месяц потом в игноре…
– Да нет, тут другое что-то…
Слова Паучихи ошпарили нас всех, как ударом тока. Повисло молчание, слышно было, как тикают часы, как шебуршатся по страницам буквы, как феникс чистит перышки, как сверчит Гейгер. Интересно, сколько здесь мэ-кэ-рэ… странное дело, вроде в привычку уже вошло чуть что смотреть на гейгер, а тут даже и не глянули…
Расселись за столиком, налили по второй чашке, чай был странноватый, какой-то калиново-малиновый, говорят, выводит нуклеиды… Печенье тоже оказалось высохшее, плохонькое, Гейгер возле него верещал особенно сильно, и все-таки мы жевали эту смесь орехов и шоколада, как память о том мире, которого больше нет…
Дримвуд… я понимал – мы все сейчас думали о Дримвуде, где он, что с ним, почему так… конечно, и раньше уходили с сайта – никто никого не удерживал, но то было раньше, когда мир был большой и безмятежный, еще не сжался до размеров бункера. А теперь… Хотелось верить, что у него кончился ток, или не смог подключиться к Сети, мало ли, перебои сейчас бешеные… и не оставляла проклятая мысль…
Проклятая находка возле бункера…
Берцовая кость с начисто выскобленным костным мозгом…
– Где этот Дримвуд жил, никто не помнит? – спросил я.
– Гхм… вроде как в Берлине… – Паучиха нахмурилась.
– Нет, он говорил, в городке в каком-то под Берлином, – вспомнила Муза.
Снова повисло молчание, говорить было больше не о чем – хоть в Берлине живет Дримвуд, хоть в городке под Берлином, нам из Воронежа до него не добраться…
Из Воронежа…
Стойте…. Это же я в Воронеже, а Ученый Паучок живет, если верить записи, в Минске, а Муза и вовсе… не помню где, но далековато… Оглядываю комнату, живого феникса, роняющего очередное перо, чувствую – все это слишком хорошо, чтобы быть правдой……просыпаюсь, разглядываю экран. Желтые обои превращаются в интерфейс сайта, узкое личико Музы – в ее уже привычный аватар, пегас с розовыми крыльями…
Альтаир-317: где этот Дримвуд жил, никто не помнит?
Ученый паучок: вроде как в Берлине.
Муzа: нет, в городке в каком-то под Берлином…
Захожу на страничку Дримвуда, проверяю… так и есть…
Dreamwood.
Имя: Денис
Город: Висбаден.
И все… ни е-мейла, ни адреса, ни ссылок… Сердце сжалось. Мы исчезали – один за другим, как мишени в тире, и почему-то казалось, что вместе с нами исчезнет наш сайт…
Добро пожаловать начинающим литераторам…
– Что, опять в картишки режешься? О-ох, молодежь, не могут они без инета… инетом там давно уже и не пахнет… и даже не воняет, они все лезут… как мухи, блин, на мед… Хорош сидеть, айда, помогать мне будешь… Бензинчику бы приволочь… да там картошечку присмотрел, пока не сгнила, сюда притараним, пожрем…
Покорно встаю – уже знаю, что Колаич никакого сайта не увидит, что феникса на желтых обоях вижу только я, что я сошел с ума…
Иногда бывает так приятно… сойти с ума…Колаич… как мы нашли друг друга… тогда…
…отдохну маленько… пойду…
…оставался один патрон, как-то это символично было – один патрон, как-то не хотелось думать, на что я этот патрон истрачу. Никакого зверья здесь не было и в помине, и что-то подсказывало мне, что если кто-нибудь рявкнет: выворачивай карманы, я не смогу выстрелить в мародера, не смогу… это в стрелялках на экране все так просто, бах, бах, падают солдаты с выпущенными кишками… а здесь…
…отдохну маленько… пойду сейчас…
Да и в самого себя выстрелить… тоже трудновато… Еще в школе хотел руки на себя поднять, когда русичка пару за год влепила… Долго же стоял на крыше, приноравливался, бросался с разбегу, и всякий раз замирал – на последней черте…
Неужели… я… трус…
Похоже на то… Ладно… сейчас… передохну и…
