Людмила Свешникова - Лиловая собака (сборник)
— Мы, кажется, вырвались! — сказал пилот. — А те трое не вырвались…
— Что это было? — спросил Гроте.
— Не знаю. И не знаю точных координат, все приборы вышли из строя. Нужно садиться, горючее на исходе.
— Куда оно у тебя девалось? — спросил Вилли.
— Понятия не имею. Баки были полны. Нужно садиться, иначе упадём в море.
— Садись, — согласился Гроте. — Пройди вдоль побережья и садись у воды. Выбирай безлюдное место.
— Начнётся прилив — машину унесёт! — возразил пилот. — Наверняка на любом островке есть посадочная площадка.
— Заткнись! — ткнул дулом в спину Вилли. — Все зубы выбью, если хоть слово!
Самолёт пошёл на посадку. Песчаный плоский берег был пустынен, серые стволы королевских пальм отгораживали остров от моря.
Самолёт пробежал по твёрдому влажному песку и зарылся в него носом, высоко задрав хвост.
— Взорвёмся, прыгайте! — крикнул пилот, вываливаясь из кабины.
Вилли помог Гроте. Самолёт не взорвался — баки были пусты.
— Унесёт машину! — жалобно сказал пилот. — Унесёт и потопит! Почему нельзя было сесть на посадочную…
Он топтался рядом с самолётом и с тревогой смотрел на море. Начинался прилив.
— Идите, куда вам надо, — сказал он. — Я же всё понял, останусь тут, может, кто поможет вытянуть машину.
Вилли вытащил из кармана куртки револьвер.
— Что я вам сделал! За что?! — закричал пилот. В два прыжка он достиг моря и бросился в воду, должно быть, надеясь спастись среди волн.
Вилли дал ему отплыть и спустил курок. Пилота словно подбросило, он показался по пояс из воды и рухнул под гребень набежавшей волны.
— У бедных рыбок будет чем пообедать, — сказал Вилли.
«Что-что, а это ничтожество отлично стреляет!» — подумал Гроте.
Они отошли за стволы пальм и подождали, пока прилив, выдернув самолёт из песка, покачивая, унёс его в море. Машина быстро набрала воды и затонула. Они пошли вдоль берега, всё время держась в жидкой тени деревьев, и набрели на лагуну, отгороженную от моря низким рифом. Зелёные волны перекатывались через него, разбиваясь о каменные зубцы и сверкая искрящимися на солнце брызгами. В лагуне стояли три рыбачьи лодки, но людей около не было.
— Хотелось бы знать, куда нас швырнуло! — сказал Гроте. — Хорошо, если в одну из колоний, а вдруг это цветная республика?! В таком случае запоминай: мы сбежали из Испании, антифашисты, понимаешь?
— Я бы эти вшивые республики!.. — Вилли похлопал себя по карману, оттянутому оружием.
Гроте порылся в портфеле и вытащил два паспорта, один отдал Вилли.
— Ты больше не Хозе. Ты Альваро Ренкоте, шофёр. Вот права. Жить будем отдельно — так безопаснее. Навещать меня изредка и в тёмное время. Надеюсь, скоро всё же переберёмся во Флориду.
Они сожгли старые паспорта в песчаной ямке, направились в сторону от побережья и скоро наткнулись на заасфальтированную дорогу. На придорожном столбике было написано на испанском и английском языках: «Республика Объединённых Островов».
— Ума не приложу, что это такое! — удивился Гроте. — Когда дикари успели объединиться — первый раз о таком узнаю!
В кювете валялась скомканная газета в масляных пятнах. Он поднял её, брезгливо держа двумя пальцами, просмотрел передовой лист, и лицо его побагровело.
— В чём дело? — спросил Вилли.
— Смотри!
На газетном листе стояла дата: 27 января 2000 года.
— Дьявольский треугольник, кажется, дал нам хорошего пинка под зад! — сказал Гроте.
— Ерунда какая-то! — не поверил Вилли. — Не бывает такого!
— Оказывается, бывает. Со вчерашнего дня прошло ровно тридцать три года! Если так, то Менгеле давно в аду, а деньги его кто-то прибрал к рукам…
— Интересно, можно ли найти в двухтысячном году приличный подвальчик с пивом, а заодно и пообедать — у меня брюхо подводит! — сказал Вилли.
Старый Рик сидел на складном стуле около своего дома, крытого пальмовыми листьями. К дому примыкал небольшой огород, за ним сразу начинались дикие заросли. Старику нравилось, что дом стоит на тихой улице, а за огородом начинаются заросли, в которых так весело поют птицы, хотя каждую весну приходится изрядно поработать мачете, чтобы остановить наступление на огород трав. Отсюда слышен шум моря, а сухие пальмовые листья шуршат под ветром, будто это тоже море.
С тех пор как Пуэрто-Рико вошёл в Республику Объединённых Островов, много людей переселились из хижин в высокие дома с крышами из шифера и железа. «Какая может быть в таких домах прохлада?» — думал старый Рик. Слава богу, пока строители не добрались до его тихой улицы, нет тут раздражающих ярких огней, редко проходят машины, так спокойно цветут гигантские магнолии и в тихие ночи светит большая луна. Тихим шагом Рик добирается за десять минут до моря — удобно быстро принести домой пойманную рыбу!
Внучка Рика, Карьята, тоже было получила квартиру от своей фабрики. Рик ходил смотреть квартиру. Оказалось, в неё не нужно подниматься по лестнице, а достаточно войти в кабину, похожую на телефонную будку, нажать на кнопку — и взлетишь прямо к небу. Карьята привезла Рика на самый верхний этаж высокого дома, и он всё там внимательно разглядел: пол, светлый, как тихая вода, большие окна и похожую на кусок льда ванну. Рик покрутил над ванной краны — из одного пошла холодная вода, из другого настоящий кипяток. Постоял Рик и на балконе. С него машины казались разноцветными жуками, а люди — крохотными карликами. Как тут узнаешь знакомого?
Рик сказал внучке: пусть она переезжает в красивую квартиру, а он останется доживать в доме с крышей из пальмовых листьев. Стены старого дома знают всю его жизнь, и бросать их — предательство. Он, старый Рик, знает, как быстро умирают дома, брошенные хозяевами, видно, не могут переносить одиночества.
Ох, как раскричалась Карьята! Подпёрла руками бока, забегала по красивой квартире, тряся пышной гривой жёстких волос — и ругала, ругала старого Рика. Пусть крыша его хижины обрушится, пусть вместе с гнилым домом его сожрут крысы! Пусть, пусть… Она пальцем не пошевельнёт, она сегодня же переберётся в новый дом!
Рик раскурил трубочку и сел у стены на корточки, пережидая, пока Карьята перестанет кричать и прыгать, как разъярённая кошка. Она и правда скоро устала и тоже села на корточки, глядясь в светлый пол, как в зеркало. И тогда Рик сказал ей, что крыша на его доме прочная и он думает давно завести молодого кота — старый совсем обленился и не ловит крыс.
Карьята расхохоталась и вдруг заявила, что ей плевать на эту квартиру. Она любит перед работой поплавать в море, а фасоль в их огороде вкуснее, чем покупная.
«Неугомонная кровь! — подумал тогда Рик. — То ругается, то хохочет — настоящая испанка, хотя на самом деле креолка, потому что прабабка была индианкой, молчаливой и сдержанной».
