Владимир Михайлов - Эвтанатор
Разбираться недолго. Стало известным – или хотя бы предполагаемым – местонахождение человека, которого… ну, того самого человека. Назови же имя, не бойся! Катерины Гай, вот чьё. Какое же названо место? «ГД 97». Понятно. ГД – это Главный Договор, на котором основано само существование Галактического Союза. Там, кроме всего прочего, имеется список входящих в Союз миров. Он постоянно пополняется. В начале их было, помнится, сорок семь. Но это давным-давно. Сейчас уже, кажется, сто двадцать с чем-то. А девяносто седьмой мир, это… Память, продемонстрируй. Чёрт: когда надо, тебя не дозовёшься. Ну и не надо. Текст ГД по закону должен иметься в любом жилище, конторе, заведении, полицейской директории, больнице, магазине и, естественно, в отеле. В каждом номере. Рядом с Вероучением. Значит, и здесь. В столе. Или тумбочке. Ну-ка…
В тумбочке. Издание прошлого года. Прелестно. Раскроем. Какой из миров занесен сюда под номером девяносто седьмым?
Просто и красиво: мир Эван.
Срочно, срочно, ещё срочнее. Ноль – отправитель – имел в виду: скорее на Эван!
А это сделано заблаговременно – хотя совсем по другому поводу.
Ну что же, отъезд откладывается. Если даже местное начальство этому воспротивится. Придётся просто в очередной раз изменить свой статус. Привычное дело. Но у меня ещё есть время, больше суток.
Вот сейчас мы и займёмся разработкой плана действий на эти сутки. Прекрасная форма для отдыха: строить планы. Всё равно что решать кроссворды. Или раскладывать пасьянсы. А фильм посмотреть так и не получится. Наверняка там обычная ерунда. Выключить». – Он протянул руку. Невольно бросил взгляд на экран.
Рука застыла в воздухе. И медленно поползла обратно. Как уползающая в нору раненая змея.
Потому что на экране прозвучал вопрос. Спрашивал пожилой мужчина, судя по одежде – служитель здешней церкви. Отвечала женщина. Орлен только сейчас стал их слышать, отвлекшись от информации.
– Забудьте о стыде, дочь моя: с Господом уместна лишь полная откровенность. Итак?
– Ну, мне пришлось совершить доброе дело – хотя вам такая характеристика может показаться странной …
«Это я где-то читал, – подумал Орлен. – Или слышал. Где?»
– Объясните сказанное вами, дочь моя.
– Вся беда в том, что я – лесной человек…
«Подожди, – сказал он себе. – Так это ведь… не может быть!»
– Там вы и подверглись насилию?
– Наверное, моя вина в том, что я сопротивлялась не изо всех сил. Что-то во мне хотело сдаться. Так или иначе, это было насилием. И я его убила …
Орлен всмотрелся, говорившую как раз дали крупным планом. Он включил паузу. Артистка застыла с приоткрытым ртом. Он стал вглядываться, напрягаясь до рези в глазах.
«Эта дамочка, Эвила Рут, явно помоложе. И, в общем, не очень-то и похожа. Или всё же? Успокойся. Уйми эмоции. Ну-ка, займись опознанием. Профессионально. Как ты умеешь. Мысленно сними с неё грим, в этом нет ничего сложного. Эта – светленькая, примерь волосы потемнее. Так. Глаза. Разрез совпадает, цвет не тот, там был зелёный и потому сразу запоминающийся. Здесь – карий. Могут быть плёночные линзы, это знакомо. Увидь костяк, череп. Измерь виртуально. Так. Теперь вспоминай ту. Больную. К сожалению, у тебя нет… хотя – есть. Тебе же дали её историю болезни. Там – все измерения. Могла быть коррекция, но всё же карлика не сделаешь великаном, и уж точно великана – пигмеем. О! Спасибо тебе, Клиника! Это – подарок!»
На карточке истории болезни оказалась и фотография больной. Пространственная. Не очень качественная: она там была не потому что нужна, а потому что по правилам должна быть. И тем не менее…
«Ну-ка, попытайся теперь разгримировать больную. Смывай, стирай, попробуй различить – волосы или парик… Вот привалило работы неожиданно!»
А впрочем… Существовал ведь достаточно простой способ убедиться в своих подозрениях – или в их необоснованности. Правда, для этого нужен был прибор. Который эвтанатору ну совершенно ни к чему, и поэтому в табельный арсенал эта штука не входит. Однако у него, как ни странно, прибор имелся. Случайно (тут он усмехнулся), совершенно случайно, разумеется… Один из захваченных из дома.
Анализатор речи. Пустить запись с одним голосом. И на него наложить другой. Результат сам скажет – да или нет.
Через полчаса Орлен разогнул спину, откинул голову, закрыл глаза. Пробормотал:
– Катар верхних дыхательных путей сыграть было бы легко. А забытьё? Без проблем. А корчиться в болях? Выть?
«Настоящий артист сыграет всё, что мыслимо в жизни, и ещё то, что немыслимо. Артист. Считай факт доказанным. Тем более что доказать требуется не начальству и не какой-нибудь комиссии. Себе самому.
Факт есть. А интерпретация?
Зачем она это?..
Вопрос неправильный. Зачем она – понять легко. Наняли. Может, ещё и надавили. Спектакль ставила не она. И сверхзадачи ей тоже не объясняли. Ей незачем докапываться до сути.
А вот тебе – необходимо. Потому что нужно ответить, как минимум, на два вопроса.
Первый: так кто же будет лежать в камере, когда ты должен будешь пустить газ? Лежать в темноте, и к кому подходить не следует, да и всё равно больной – продолжим называть его так – будет в отключке, накачанный наркотой.
Это не эвтаназия. Просто – смертный приговор, которого по закону быть не должно. Кому? Откуда тебе знать? Да и какая разница?
И второй вопрос: открыв газ, ты из эвтанатора превратишься в убийцу. В палача, пусть даже по неведению. Вспомни сегодняшнюю проповедь. Ты оттуда просто больше не выйдешь. Боли тебе обеспечат по высшему разряду. Такие, что тебе эвтанатор не понадобится: загнёшься где-нибудь на втором приступе. Да нет, он и будет всего лишь один. С исполнителями заказчики не церемонятся.
Однако интересно: а почему нельзя было так поступить с тем, кого надо убрать под видом эвтаназии? Что мешало обойтись с ним проще и дешевле? А ведь что-то мешало. Думай! Пока не сообразишь – не поймешь ничего. Не поймешь – как и в какую сторону повернуть всю интригу. Значит, не спланируешь и нужных действий в нужной последовательности.
Думай! У тебя для этого куча времени: без малого сутки.
Думай!
А играет она на самом деле неплохо. Убеждает. Верю. Но смотреть больше не хочется».
Орлен выключил плеер. Извлёк кристалл. Немного подумал. Отложил на пол. Раздавил каблуком. Остатки собрал на карточку, отнёс в туалет и спустил в канализацию. Он ничего такого не видел, ничего не знает. И завтра будет вести себя именно так. Чтобы в назначенное время оказаться в назначенном месте. И ни у кого не возникло ни малейшего подозрения, что он что-то понял.
Что сейчас? А вот что: спать. И не только ради нужного отдыха. Лучшие решения нередко приходят – к нему, во всяком случае, – когда он находится в пограничном состоянии: одной ногой в яви, другой – уже во сне, и сознание дружески беседует с подсознанием. Так, чтобы утром проснуться с уже готовым решением.
