Сам Люндваль - Мир Алисы
– Стюард накрыл стол для завтрака в вашей каюте. Он покажет вам дорогу. А вы, капитан Монтейлер, не окажете ли любезность позавтракать со мной? В таком случае прошу вас пройти сюда.
Не дожидаясь ответа, он открыл дверь из красного дерева и прошел вперед. Монтейлер встретился взглядом с Кэт, пожал плечами и последовал за ним. Дверь бесшумно закрылась.
Немо и Монтейлер прошли длинный коридор и через вторую дверь вошли в роскошную столовую, убранство которой напоминало скорее королевский дворец, чем подводную лодку. Двери скрывали тяжелые портьеры, на стенах, отделанных панелями из красного дерева, висели дорогие картины в золоченых рамах, в нишах стояли мраморные статуи. В обоих концах зала высились застекленные шкафы, их полки были уставлены различными предметами из хрусталя и фарфора, которым, очевидно, не было цены. Массивное столовое серебро тускло поблескивало под лучами неяркого света, падавшего с лепного потолка.
Посреди зала стоял изысканно накрытый стол. Капитан Немо предложил Монтейлеру сесть. Золотоголовая девочка без стеснения забралась на стул, стоявший возле стола, и весело заболтала ногами.
Монтейлер первым нарушил молчание:
– Капитан, должен признаться, что вы обставили свое обиталище в роскошном стиле былых времен. Но позвольте спросить, почему за столом с вами один я? Почему вы не пригласили даму, которая была со мной?
Капитан Немо неторопливо пригубил вино, поданное слугой, и, убедившись в его отменном качестве, сделал знак наполнить бокалы. Затем он обратился к Монтейлеру:
– Я руководствуюсь правилами приличия, – сказал он. – Мы с вами можем считать себя равны ми – если иметь в виду общественное положение. Вы, как и я, командир корабля и осуществляете командование в условиях, которые в высшей степени напоминают условия на борту «Наутилуса». Боюсь, что ваша спутница, несмотря на все свое очарование, не занимает такого же положения.
– Но она... – начал Монтейлер, однако капитан Немо перебил его:
– Она женщина, – холодно сказал он. – У нее есть своя каюта. Я нисколько не сомневаюсь, что ей будут предоставлены все необходимые удобства.
Судя по всему, спорить с ним было бесполезно. Монтейлер нехотя последовал примеру хозяина и занялся едой. Яства, как и все на этом удивительном корабле, отличались изысканностью, но у него не было аппетита.
Кофе и ликеры подали в библиотеке. Это был просторный зал, обставленный уютными кожаными креслами. На полках вдоль стен в образцовом порядке теснилось множество книг. Монтейлер, осторожно держа в руке хрустальную рюмку, сквозь янтарную жидкость смотрел на огонь в камине.
«Совсем как два старомодных воспитанных джентльмена, – думал он. – Черт побери, будь у меня хоть капля разума, я свернул бы ему шею!»
Капитан Немо рассматривал гостя холодным отсутствующим взглядом. Он сидел в глубоком кресле, держа в одной руке рюмку с коньяком, а в другой – необычно ароматную сигару.
– Если вы строите планы побега, – сказал он спокойно, – то, боюсь, я буду вынужден огорчить вас, посоветовав отказаться от них. «Наутилус» идет курсом зюйд-ост к Средиземному морю на глубине сто метров. Никто не может покинуть корабль без моего разрешения. Как вы понимаете, подводная лодка весьма надежная тюрьма, если вы упорно продолжаете считать «Наутилус» тюрьмой. Для меня вы, разумеется, почетный гость.
– Когда же вы намерены выпустить нас отсюда?
– Когда для этого представится случай. – Капитан Немо слегка пожал плечами. – Быть может, никогда. Я надеюсь, что вы найдете путешествие под водой достаточно увлекательным, чтобы не пожалеть о той случайности, которая забросила вас сюда.
– Мы находимся здесь с заданием чрезвычайной важности, – сказал Монтейлер. – Там, на суше, остались люди, члены моего экипажа, которые нуждаются в помощи. Если бы вы только знали...
– Я знаю все о вашем задании, – перебил капитан Немо. – Все здесь знают всё о вашем задании. Что же касается ваших пропавших товарищей, то они наверняка скоро обнаружат, что могут отлично обойтись и без вас.
Он слегка улыбнулся и повторил:
– Могут отлично обойтись...
– Итак, вы намерены задержать нас здесь? – спросил Монтейлер.
– Да, именно это я намерен сделать. Капитан Немо бросил быстрый взгляд на девочку, которая сидела на краю стола и, смеясь, играла мячом.
– Нам надо очень многое обсудить, мне хочется столько показать вам, у меня...
Монтейлер почувствовал, как в нем закипает неудержимый гнев, рожденный собственным бессилием. Такие приступы нападали на него и раньше. Он рывком встал с кресла и бросил рюмку в огонь; она рассыпалась на мелкие осколки, которые засверкали в отблесках пляшущего пламени.
– Меня это совершенно не интересует, – сказал он.
С этими словами он повернулся и пошел к двери. Она бесшумно отворилась. Перед ним молча стояли люди в форме.
Капитан Немо не шевельнулся.
– Мы поговорим об этом позже, капитан Монтейлер, – сказал он. – Тогда вы, несомненно, будете более благоразумны.
Монтейлер хлопнул дверью. Он испытывал удовлетворение, слушая, как громкое эхо раскатилось по коридору, когда молчаливые люди уводили его из библиотеки.
10
Как оказалось, капитан Немо проявил достаточную заботливость о своих гостях, поместив их в соседних каютах. Каюта Монтейлера была обставлена с роскошью, которой отличалось все убранство подводного корабля: стены обшиты панелями из красного дерева, в углу стоял массивный письменный стол, рядом – широкая кровать из ценных древесных пород. На одной из стен установлены приборы, отмечающие давление воды, скорость и глубину. Пол застилал пушистый ковер. Рядом с каютой находилась небольшая удобная ванная комната (предназначенная только для Монтейлера). Кэт предоставили более скромное помещение: голые металлические стены, маленький круглый стол, матросская складная койка, которая ночью занимала почти всю каюту, а днем убиралась в стену. Но, хотя о персональной ванной Кэт не могла и думать, на столике стояла ваза со свежими цветами – очевидно, уступка хозяина женскому вкусу...
– Что же делать? – спрашивала Кэт. – Неужели мы так и будем сидеть здесь, позволив этому умалишенному, называющему себя капитаном, дурачить нас, как ему придет в голову?
Она сидела на мягкой кровати Монтейлера, поджав под себя ноги. Лицо у нее осунулось и побледнело, голос выдавал раздражение, тонкие, едва заметные складки возле губ свидетельствовали о внутреннем напряжении.
«Нервничает. Впрочем, это естественно, – подумал Монтейлер, – мне не в чем ее упрекнуть».
Он устроился на краю письменного стола. Хрустальная люстра над ним слегка позвякивала подвесками в такт качке. Он посмотрел на радужные стекляшки и пожал плечами.
