Дженнифер Роберсон - Танцор меча (Легенды о Тигре и Дел - 1)
Ее лицо склонилось над моим. Прекрасное, молодое, непреклонное. Почти безупречное по своей красоте, под нежностью которого скрывались твердость металла и обжигающая острота стали.
- Жар спал, - сказала она и убрала руку.
Через секунду я перекатился на бок и приподнялся на локте.
- Сколько?
Она отошла в сторону и присела у стены камней. Руки отдыхали на бедрах.
- Всю ночь. Ты бредил. Я промыла рану.
Я посмотрел в ее искренние глаза и снова встретил взгляд равного мне противника, готового войти в круг. За ее левым плечом, в ножнах спокойно висел Северный меч. Блеск изрезанного узорами серебра, казавшегося снежно-белым под яркими солнечными лучами, резал глаза. Я вспомнил свой сон и задумался, что же мог наговорить в бреду.
Но спросить почему-то не решился.
Она снова надела алый бурнус и распустила волосы. Кожа на носу стала еще краснее и в ближайшее время должна была потрескаться и облупиться. Светлые-светлые волосы и голубые-голубые глаза подчеркивали разницу между Севером и Югом, хотя я понимал, что главное отличие было не внешним, а внутренним. Мы воспитывались в разных мирах и поэтому мыслили по-разному.
И между нами вставала стена.
Я осмотрелся. Дел знала, что делала. Пока я спал, она собрала вещи и оседлала лошадей. Животные, низко свесив головы и прикрыв глаза, чтобы не раздражал свет, грустно ожидали отправления. Местами кожа их подрагивала. Жеребца и серого изводили назойливые насекомые.
Я повернулся к Дел, собираясь сделать ей комплимент, а она уже протягивала мне ломоть поджаренного мяса. Я сразу понял, что это была не кумфа.
Для пробы я коснулся его языком.
- Песчаный тигр, - сообщила Дел. - Я решила, что самец будет слишком жестким и приготовила самку.
Откусить я успел, но проглотить не смог. Мясо застряло в зубах и мне показалось, что рот был переполнен, хотя кусок был небольшим. Сама ИДЕЯ съесть животное, в честь которого меня назвали, напоминала мне каннибализм. Дел не улыбнулась.
- В Пендже едят то мясо, которое сумеют достать, - ее глаза сверкнули.
Я нахмурился, прожевал, но ничего не ответил.
- Кроме того, я смешала мясо кумфы с молоком и накормила тигрят. А нам нужно было приготовить что-то другое для разнообразия.
- С молоком?
- Они же должны сосать мать, - объяснила она. - У самки еще было молоко и я подложила ей тигрят. Какой смысл оставлять то, что все равно пропадет.
- Они сосали мертвую мать?
Дел едва заметно пожала плечами, но по-моему она поняла, как дико это прозвучало.
- Она была еще теплой. Я знала, что молоко не свернется еще час или два, так что стоило попробовать.
Надо отдать ей должное: я бы до такого ни за что не додумался. Но меня бы и не заинтересовала судьба пары котят, которые через месяц станут беспощадными убийцами. Только женщина может...
- Что ты собираешься с ними делать?
- Они уже на твоей лошади, - сообщила она. - Я их устроила в твоей переметной суме, потому что в моей места не нашлось. Они не будут тебя беспокоить.
- Котята песчаного тигра на МОЕМ гнедом?
- Он кажется не возражал, - парировала Дел, кивнув на жеребца. Почему ты против?
Аиды, есть женщины, которым ничего не докажешь, как ни старайся, так что я даже пытаться не стал. Мясо тигра оказалось неплохим. Я доел кусок, надел через голову бурнус и встал. Бедро ныло, но организм уже справился с ядом. Следы когтей шли от края набедренной повязки до середины бедра, на мое счастье когти вонзились неглубоко. Пару дней эти царапины будут мешать, но на мне все заживает быстро.
- Готова ехать? - я сделал последний глоток и подошел к жеребцу.
- С рассвета.
Мне показалось, что в ее голосе прозвучал укор, и я насторожился. Несколько секунд я тупо смотрел как она садилась на лошадь, а потом вспомнил причину.
- Ты все еще злишься на меня за то, что я убил самку?
Она вставила ноги в стремена и подобрала повод.
- Самка была моей. Ты забрал ее у меня. Ты не имел права.
- Я пытался спасти твою жизнь, - напомнил я. - Для тебя это ничего не значит?
Она сидела очень прямо, алый шелк бурнуса горел на солнце.
- Значит, - согласилась она. - Конечно значит, Тигр. Это благородно с твоей стороны, - Северный акцент искажал слова. - Но добавив славы себе, ты лишил ее меня.
- Ну хорошо, - сдался я. - В следующий раз я позволю тебе умереть.
Я повернулся к ней спиной. Бесполезно спорить с женщиной когда она рассержена или в голове у нее что-то засело. Я и раньше бывал в подобных ситуациях и успел понять, что споры могут продолжаться до бесконечности (конечно признаю, что никогда не ввязывался в спор о праве убить песчаного тигра, но, ради валхайла, лучше было и тут замолчать первым).
Жеребец затанцевал, когда я вскочил в седло, и я с трудом поймал стремена. Хвост с шипением разрезал воздух, красноречиво выражая лошадиный протест против моего присутствия. Гнедой низко опустил голову и медные украшения уздечки зазвенели. Я услышал тихое вопросительное хныканье в одной из сумок и только тут понял, что везу с собой двух котят песчаного тигра. Я получил свое имя убив одного пустынного хищника, потом убил еще двоих, а теперь тащил двух тигрят через пески как полный идиот.
Или добросердечная женщина.
- Давай я возьму их себе, - предложила Дел.
Еще несколько минут назад она утверждала, что у нее нет места. Так что предложение было бессмысленным, если не являлось началом мирных переговоров. Или, что более походило на правду, Дел опасалась за жизнь тигрят на моей лошади.
Я помрачнел, врезал жеребцу по бокам и он легкой рысью пошел по песку. Спина гнедого выгнулась - жеребец, когда хотел продемонстрировать свое несогласие, умел устраивать из этого захватывающее представление - и я напрягся, ожидая опустит он резко голову или поддаст задом, что послужит началом битвы. Это было вполне в его характере - дождаться пока мне раздерут ногу, к седлу прицепят мешок полный песчаных тигров, доведут меня до бешенства и тут он внесет свой посильный вклад в это издевательство. Добавить будет уже нечего.
Но жеребец неожиданно успокоился, еще немного потанцевал, чтобы я не забывал о нем, и пошел очень спокойно, по его понятиям. Дел ехала рядом на своем тихом мерине и косилась на мою переметную суму. Тигриного писка я больше не слышал и решил, что малыши уснули. Если в их головах было хотя бы по одной извилине, они уже должны были понять, что им лучше было погрузиться в вечную спячку. По крайней мере в ближайшее время вытаскивать их на свет я не собирался.
- Ну? - спросил я. - Так что ты решила? Будешь их растить и воспитывать?
Дел покачала головой. Она успела надеть капюшон и ее волос я не видел, а лицо, даже затененное красной тканью, казалось белым как молоко. Выделялся только обожженный солнцем нос.
