Глеб Голубев - По следам ветра
Когда нам однажды потребовалось отколоть от скалы несколько образцов, зачем-то понадобившихся нашему дотошному профессору, то, сколько мы ни бились с обыкновенным молотком, у нас ничего не выходило. Пришлось спустить на тросе пудовую кувалду. В подводном мире, где вещи весят во много раз меньше, она пришлась как раз по руке. Да и с ней работать было неловко, - замахнешься сильно, а удар получается слабый, ленивый.
Никто еще не вел больших археологических раскопок на дне морском, так что нам приходилось самим по ходу дела изобретать орудия труда и разрабатывать методику подводных раскопок. В конце концов лопаты нам с успехом заменил шланг с медным наконечником, который спустили с корабля на дно. По шлангу сверху подавалась вода под давлением, и ее струя слой за слоем смывала песок, обнажая погребенные под ним амфоры.
Не легко было и поднимать амфоры па поверхность. Весили они в воде немного, но не станешь же таскать их по одной. А свяжешь вместе несколько амфор, получается очень неуклюжая и громоздкая гроздь, никак не удержишь в руках.
Вспомнив один случай, описанный в книге Кусто "В мире безмолвия", я нашел было выход. Выкопав амфору, переворачивал ее острым донышком кверху и направлял в горловину пузырьки отработанного воздуха. Он постепенно наполнял амфору, словно глиняный воздушный шар, и она всплывала на поверхность. Сначала Кратову понравилась моя выдумка. Но одна из всплывших таким образом амфор по несчастной случайности легонько стукнулась о дно "Алмаза" и едва не разбилась. И пользоваться этим приемом нам всем запретили.
Мы с Михаилом разработали другой метод. Все раскопанные амфоры аккуратненько складывались рядком на дно. При последнем погружении очередная пара водолазов собирала всю добычу в большую капроновую сетку, и эту громадную "авоську" осторожно поднимали на борт.
В этот день со мной случилось смешное происшествие. Узнав о нем, ребята бы, конечно, посмеялись. Но там, под водой, мне было не до смеха.
Стоя на коленях, я очищал от песка амфору. И вдруг ощущение опасности заставило меня быстро оглянуться.
Прямо на меня неторопливо плыла акула! Снизу я отчетливо видел ее белое брюхо и кривую, полумесяцем, пасть на заостренной уродливой морде. Как же так? А говорили, будто большие акулы в Черном море не водятся, только карликовые, не опасные для человека.
Так утверждают ученые. Но знают ли об этом акулы?! Может быть, одна из них заплыла из Средиземного моря и сейчас кинется на меня? Она казалась весьма внушительных размеров.
Я выхватил кинжал и торопливо вскочил на ноги. Акула остановилась метрах в трех и с интересом разглядывала меня маленькими свиными глазками. Кусто советует в таких случаях выпустить в воду как можно больше воздушных пузырьков. Я вздохнул изо всех сил и выпустил их столько, что вода вокруг меня закипела.
Когда пузырьки воздуха умчались вверх и вода снова стала прозрачной, я увидел, как моя акула стремительно улепетывает, прижавшись почти к самому дну. И признаться, теперь она не показалась мне большой. Длина ее наверняка не превышала и метра. Просто раньше я смотрел на нее снизу, стоя на коленях, и забыл, что в воде все предметы кажутся увеличенными примерно в полтора раза. Мне стало смешно и стыдно. Конечно, я встретился с самой обыкновенной и ничуть не опасной черноморской акулой - катраной.
Но все-таки, скажу вам, у нее все было как у заправской "грозы морей" - и острая кровожадная морда, и кривой рот с торчащими зубами, и стремительное, сильное тело. Пойди тут сразу разберись, опасна эта акула или нет.
Только теперь я вспомнил, что всю эту сцену могли видеть с "Алмаза"...
Я посмотрел на установку. О, счастье! Кажется, объектив направлен в сторону...
Когда я поднялся на поверхность, Борис, страховавший меня, спросил:
- Чего это ты так сильно воздух стравил? Плохо стало?
- Нет, просто мух отгонял.
- Какие под водой мухи? - обиделся он. - Чего ты разыгрываешь...
- А ты поглядывай повнимательнее, может, и заметишь.
Об этой подводной встрече я решил никому не рассказывать. Нашим ребятам только попади на зубок - они тебя разделают почище всякой акулы.
На следующий день никаких происшествий не было. Мы подняли со дна еще девять амфор и какие-то изогнутые медные пластинки - вероятно, часть якоря.
А четвертый день едва не кончился трагически.
"Жизнь ему спас другой ..."
В этот злополучный день происшествия начались с самого утра. Когда я поднялся на палубу, утро было чудесным, солнечным и тихим. У левого борта стояла Наташа и смотрела в воду. Она повернулась ко мне, лицо у нее было бледное-бледное, а глаза такие большие и круглые, словно она увидела морского змея.
- Что с тобой? - испугался я.
- Ты посмотри, какая гадость! - жалобно проговорила она. - Я нырять не стану ни за что!
Ничего не понимая, я заглянул за борт. Вода была какой-то странной, белесой, точно в море пролили молоко. Приглядевшись, я увидел, что вокруг судна кишмя кишат медузы. Никогда в жизни я не видел столько медуз сразу. Маленькие и большие, они буквально превратили море в чудовищный живой суп. Признаться, меня тоже слегка передернуло при мысли, что придется нырять в это месиво. Но я как можно бодрее сказал:
- Ну чего ты струсила? Они же не кусаются.
- Они липкие, противные, холодные, как лягушки! - затараторила Наташа. Чуть притронутся ко мне, я сразу умру!
- Кто это посмеет к тебе притронуться? - грозно спросила подошедшая к нам Светлана. - Уж не этот ли неудавшийся дельфин, опустошитель рыбачьих сетей?
"Ага, ты все еще вспоминаешь мое пленение! - злорадно подумал я. Посмотрим, как ты сегодня станешь нырять в эту гущу медуз..."
- Взгляни туда! - умирающим голосом сказала Наташа, махнув рукой. - Я не могу больше.
Светлана заглянула вниз, и лицо у нее вытянулось, а в голосе уже не осталось никакой воинственности, когда она пробормотала:
- Вот так мерзость... Это Медуза Горгона их подослала.
- Ты думаешь? - ахнула Наташа. - Пускай это предрассудок, но я сегодня нырять отказываюсь.
- У меня тоже голова разболелась, - сказала Светлана и потерла лоб. Пойду прилягу...
Вот так и получилось, что нырять в этот день нам пришлось вчетвером. Я оказался в паре с Михаилом.
Медузы плавали только в верхнем слое. Но пробиваться через первые два метра было довольно неприятно. Зато на дне вода была сегодня особенно прозрачной.
Мы благополучно опускались на дно трижды и все время работали почти рядом. Но перед четвертым погружением, когда мы натягивали гидрокостюмы, Миша вполголоса сказал мне:
- Давай разделимся. Ты продолжай копаться на старом месте, а я пойду немного правее. Надо разведать границы судна, а то здесь уже мало попадается материала. А в следующий раз поменяемся: я буду копать, ты отправишься на разведку.
