Конрад Фиалковский - Homo Divisus
— Здесь просто-напросто пустыня, а деревья и трава растут только там, куда подведена вода.
— Да. Трава вдоль канала зеленая, но она напоминает газон, а не настоящую траву. Так как, поедем?
Он знал, что никуда с ней не поедет, что она — девушка для этой пустыни, для этого института и таких вечеров, когда он заканчивал эксперименты и у него появлялось немного свободного времени, точно так же, как существовали девушки для других городов, в которых он жил, и других институтов, в которых он работал. Однако он был уже достаточно стар и никогда не говорил «нет», разве что действительно его вынуждали на это.
— Возможно, — сказал он, — но у меня впереди еще столько экспериментов…
Теперь это были эксперименты Корна, а он, Тертон, скрытый за его маской, мог их проводить. И была также Эльси, девушка для этой пустыни, этого института и этих экспериментов.
— Ну, по крайней мере с ним-то ты покончила, — бросил он.
— Покончила, но жаль, что он умер. Он был хороший человек.
«Надо же, — подумал Тертон, — даже в лучшие юношеские годы я при всем желании не мог себя так назвать».
— Значит, теперь ты одна…
Эльси взглянула на него как-то по-особому.
— Да, одна…
Он подошел к ней и поцеловал.
— Ой, манипулянт, — сказала Эльси, — не слишком ли ретиво начинаешь?
— Возможно, но у меня не больше времени, чем было у Тертона.
— Но ты молод. Ты же моложе меня.
— Возраст, дорогая, есть величина переменная, изменяющаяся независимо от нашего желания.
— Не философствуй. Ты начинаешь напоминать мне Тертона.
— Он был скучен?
— Иногда. Лучше поцелуй меня еще.
Потом, когда они лежали рядом, снаружи, за окнами было уже темно.
«То, что я написал в тетради, — правда и касается всех восприятий, — подумал Тертон. — Хорошо быть Корном и иметь тридцать лет».
— Мне пора, — сказала Эльси.
— Норт?
— Да. Он не любит, когда я возвращаюсь поздно.
— Знаешь, Эльси, а ведь ты натуральная девка, — сказал он.
— Почему? Я уже рассказала тебе о себе и Норте.
— Я не о Норте. Я о Тертоне.
— Шутишь. Он мертв.
— Стало быть, это не в счет?
— Ну, знаешь ли! И вообще, не понимаю, о чем ты. Ревнуешь к мертвому? Пожалуй, перебарщиваешь. И вообще, ты какой-то странный. Неуравновешенный. Я думала, манипулянтами становятся люди с более устойчивой психикой.
— Неверно думала, дорогая. А то, что ты девка, — это уж точно.
— Повторишь еще раз, и я больше не приду никогда.
— А ты уверена, что я захочу, чтобы ты пришла?
— Уверена. Захочешь. А что до Тертона, то я восхищалась его знаниями, интеллектом. Зато ты — мужчина.
— А он не был?
— Ты все о своем. Чего ты, собственно, хочешь? Я должна говорить о нем дурно только потому, что лежу с тобой? Знаю, многие женщины поступают именно так. Но это не по мне. К тому же это глупо. Нет человека. Есть только воспоминания. А он был хорошим человеком.
— Если б мы еще верили в ад, будь я на месте Тертона, непременно отыскал бы тебя, дабы ты свидетельствовала в мою пользу, чтобы не попасть на сковородку.
— Опять чудишь. Я пошла…
— До свидания.
Она вышла, а он продолжал лежать с закрытыми глазами. «Каким вообще-то человеком был Тертон?» — подумал он. Потом потянулся. «А все-таки неплохо быть и Корном». Он вызвал робота и велел ему обрезать идущие к шлему провода у самой стены. Он знал, что ночью шлем, управляемый датчиками, сам наделся бы ему на голову, а тогда из небытия выплыл бы Корн.
6
Утром Тертон связался с компьютерами института и поселка и узнал, что стратор Тельпа уже в пути. Он отыскал свою большую соломенную шляпу от солнца, которую когда-то привез из Мексики. Темные очки лежали на месте, в ящике стола, где он оставил их много месяцев назад. Шляпа была немного великовата, а очки сползали с носа, однако это не очень ему мешало. На улице стояла жара, и, выйдя из климатизированного помещения, он сразу же ощутил горячее дыхание пустыни. Он вызвал маленький двухместный вездеход и поехал через поселок. При повороте на главный тракт, который вел к настоящему озеру, бывшему в нескольких минутах езды, он увидел мужчину, который размахивал шляпой, и остановил вездеход.
— В чем дело?
— Привет, манипулянт. Я Готан.
— Очень приятно.
— Не узнаешь?
— Я встречаю стольких людей, — Тертон пожал плечами.
— И вправду не помнишь? Позавчера вечером. У тебя были неприятности с роботом.
— У меня?
— Ты просто разбил его, — сказал мужчина, и Тертон заметил, что человек, с которым он разговаривает, почувствовал себя обиженным.
«Опять Корн», — подумал он.
— О, конечно. Прости сразу не узнал.
— Тогда было темно, — улыбнулся Готан.
— Ну и что с роботом? — поинтересовался Тертон.
— Лом, — почему-то обрадовался Готан. — Ну и силища у тебя, манипулянт. Голыми руками справиться с таким роботом! Завидую. Сегодня не работаешь?
— Нет. Перерыв в экспериментах.
— Кажется, вчера тебя искал Опекун. Был контакт?
— Конечно, — солгал Тертон.
— Видно, что-то срочное. Он вызывал тебя открытым кодом на всех каналах.
— Опекун всегда слишком спешит. У него электронные системы, а у нас всего лишь белковые, куда нам за ним!
— Не забывай о моем приглашении, — напомнил Готан. — Загляни, если выкроишь времечко.
— Непременно, — Тертон махнул рукой и отпустил педаль.
Позади остались последние дома, до автострады и канала было несколько километров. Уже виднелась зелень вдоль берегов, и он подумал, что мир с настоящими деревьями и травой не идет ни в какое сравнение с миром фантотронии, и пожалел, что в поселке нет зелени. Конечно, подвести воду было нетрудно, но когда-то решили, что вокруг поселка должна быть пустыня. В пустыне сбежавшие обитатели павильонов, странные химеры и псевдозвери, вариации человека на тему эволюции, не могли уйти далеко и становились добычей собственных творцов, а если очень уж посчастливится — стервятников.
Он пересек автостраду, протянувшуюся от горизонта до горизонта, по ней мчались машины на воздушных подушках. Все они казались одинаковыми — при такой скорости различить их было невозможно.
Дальше путь лежал вдоль канала, берега которого поросли камышом. Неожиданно за стеной расступившегося камыша он увидел рыбака. Тот сидел на берегу, уставившись на поплавок: нечто неизменное в реке времени и потоке веков, точно такой же, как и неисчислимые поколения рыбаков, смотревших в воду до него.
Беседка стояла у озера, искусственного водохранилища. Несколько десятилетий назад на его месте была пустыня. Вдали, на едва видимом его берегу, белели почти не различимые отсюда постройки Центра Космического Прослушивания. Антенн не было видно, но он знал, что они находятся там, и их ажурные конструкции, нацеленные в одну точку Космоса, медленно перемещаются в ожидании сигналов, которые могут появиться вновь.
